Другим человеком, тоже требовавшим компенсации, был выдающийся историк средневековой и современной Греции Джордж Финлей, который участвовал в войне за независимость, осел в Греции и в 1830 году купил себе в Афинах земельный участок. Часть этой земли позже была включена в состав королевского сада, и Финлей потребовал, чтобы ему выплатили за это 45 тысяч драхм.
Три других требования поступили от ионических подданных: некоторые добивались выплаты шести тысяч франков компенсации за разграбление их банков в Селасине, стоявшей недалеко от устья реки Ахелоос, а другие за плохое отношение к ним в Патрасе и Пиргосе. В шестом заявлении описывался арест нескольких британских матросов в Патрасе, за который власти должны были принести извинения. И наконец, британское правительство заявляло, что острова Серве и Сапьендза, расположенные у южного побережья Пелопоннеса, не относятся к Греческому королевству, а входят в состав Ионических островов.
Это заявление, датированное 1839 годом, было основано на договорах 1800 и 1815 годов, а также на законе Республики Семи Островов, принятом в 1804 году, в котором объявлялось о независимости Семи Островов. Но Серве издавна принадлежал жителям соседнего греческого побережья; они владели им еще во времена турецкого владычества. Географическое положение обоих островов свидетельствовало о том, что они являются продолжением Ватики и Модона (Метони), а не удаленного от побережья Пелопоннеса острова Сериго (Китира).
Первые шесть этих требований, изложенные в одном ультиматуме, были переданы греческому правительству 17 января 1850 года с просьбой удовлетворить их в течение 24 часов Томасом Вайзе, который в прошлом году сменил Эдмунда Лайонса на посту британского посла в Афинах. За этим ультиматумом последовала блокада Пирея, которую осуществляла эскадра Уильяма Паркера, захватившего греческий линейный корабль и несколько торговых судов.
Эти действия британского правительства, естественно, вызвали глубокое возмущение общественности европейских стран, всегда готовой поддержать слабых в их борьбе с более сильными державами, а король Оттон стал очень популярен среди своих подданных. Греческие власти вели себя патриотично, но не агрессивно. Офицеры афинского гарнизона предложили правительству половину своего жалованья, а многие частные лица предоставили ему право распоряжаться их состоянием. Однако правительство стремилось избегать того, что могло быть истолковано как провокация; и везде, кроме острова Корфу (Керкира), где британские солдаты подвергались риску быть оскорбленными на улице, греческий народ сохранял спокойствие.
А тем временем Франция и Россия, две другие державы, защищавшие Грецию, отправили свои послания Пальмерстону, который 12 февраля принял «добрые советы» Франции. В Афины был отправлен барон Гросс, чтобы оценить сумму, причитавшуюся британцам, но его услуги были отвергнуты Вайзе, и блокада возобновилась. Через полтора месяца, 27 апреля, греческое правительство уступило требованиям Вайзе, то есть согласилось выплатить 30 тысяч драхм Финлею, 12 530 драхм жителям Ионии, 137 538 драхм Дону Пасифико плюс еще 150 000 драхм в качестве депозита на счета газет, в которых излагались доказательства справедливости требований португальского правительства.
А тем временем Франция и Россия, две другие державы, защищавшие Грецию, отправили свои послания Пальмерстону, который 12 февраля принял «добрые советы» Франции. В Афины был отправлен барон Гросс, чтобы оценить сумму, причитавшуюся британцам, но его услуги были отвергнуты Вайзе, и блокада возобновилась. Через полтора месяца, 27 апреля, греческое правительство уступило требованиям Вайзе, то есть согласилось выплатить 30 тысяч драхм Финлею, 12 530 драхм жителям Ионии, 137 538 драхм Дону Пасифико плюс еще 150 000 драхм в качестве депозита на счета газет, в которых излагались доказательства справедливости требований португальского правительства.
Эти суммы были выплачены греческим правительством в тот же самый вечер; и хотя в Лондоне между Пальмерстоном и французским послом было заключено другое соглашение, Афинская конвенция сохранила свою силу, и французский посол был позже отозван в знак недовольства его действиями.
Поскольку Россия тоже жаловалась на британскую блокаду и на то, что, по ее мнению, Великобритания потребует, чтобы ей передали острова Серве и Сапьендза без согласия двух других стран защитниц Греции, в Лондоне поняли, что Пальмерстон не только угнетал небольшое государство, которому Великобритания помогла появиться на карте мира, но и оттолкнул две другие великие нации. Даже Финлей вынужден был признать, что «британское правительство проявило насилие и нарушило международное право». Журнал «Панч», всегда очень верно выражавший мнение обычного человека, задавался вопросом: «Почему британский лев не укусил кого-нибудь, кто равен ему по величине?»
Палата лордов, большинством в 37 голосов, потребовала объявить политике Пальмерстона вотум недоверия. Однако палата общин одобрила принципы, на которых она была основана; за нее проголосовало на 46 человек больше, чем против. Это произошло после дебатов, которые остались в истории парламентского красноречия багодаря тому, что премьер-министр процитировал знаменитое высказывание «Civis Romanus sum» («Я римский гражданин»)[45].