Король, не обращая внимания на мольбы рыдающей королевы, выглянул в окно и спросил Калергиса, чего он хочет. Революционный лидер ответил, что и армия, и народ желают конституции, на что король сердитым голосом приказал солдатам разойтись, пока он будет рассматривать их требование. Но они не двинулись с места, ибо ждали приказа Калергиса; вскоре к ним присоединились артиллеристы, которых король вызвал на помощь.
После этого на сцену вышли штатские руководители восстания; они быстро собрали Государственный совет и велели ему послать депутацию к королю с просьбой даровать стране конституцию.
Пока депутация народа была еще во дворце, подъехали представители пяти держав и потребовали, чтобы их допустили к королю.
После этого на сцену вышли штатские руководители восстания; они быстро собрали Государственный совет и велели ему послать депутацию к королю с просьбой даровать стране конституцию.
Пока депутация народа была еще во дворце, подъехали представители пяти держав и потребовали, чтобы их допустили к королю.
Э. Лайонс уже успел, однако, намекнуть Калергису, чтобы солдаты не пускали дипломатов во дворец, пока Оттон не даст обещание даровать Греции конституцию, ибо посол Великобритании боялся, что из-за их присутствия он заупрямится, что будет на руку русской партии. Калергис сыграл свою роль с замечательным хладнокровием и тактом. Он объявил послам, что они не смогут войти во дворец, пока не закончится аудиенция, данная депутатам, а когда австрийский и прусский представители попытались настоять на своем, он напомнил им, что «дипломатический этикет требует от них следовать примеру их дуайена, русского посла».
Король уступил и подписал декрет о сборе в течение 30 дней Национальной ассамблеи в составе 225 депутатов для составления конституции; об удалении всех иностранцев с его службы, за исключением старых филэллинов, и назначении нового министерства под руководством Метаксаса.
Тем не менее революционеры не были удовлетворены; тогда Оттон пообещал наградить тех, кто принял участие в революции, и поблагодарил Калергиса и Макриянниса.
Наконец в 3 часа ночи солдаты с криками «Да здравствует конституционный король Оттон I!» ушли.
Так в ходе практически бескровной революции, ибо во время стычки в доме Макриянниса погиб лишь один человек, Греция после десяти лет баварского деспотизма стала конституционной страной. «Большая честь греческому народу, писал лорд Абердин, за то, как он повел себя во время этих важных событий, гораздо цивилизованнее, чем народы, считавшие себя таковыми». Греки по праву считают 3 сентября (по старому стилю) днем рождения своей парламентской системы, которая, со всеми ее недостатками, никоим образом не присущими одной Греции, является единственно возможной формой управления для столь политизированного народа. Названия главной площади и главной улицы Афин увековечили дарование конституции в ходе революции 3 сентября; меч, поднесенный Калергису афинянами, сохранился до сих пор; а сцена во дворце, произошедшая в то незабываемое утро, чаще всего встречается в печати.
Баварское самодержавие пало; но мы не должны забывать, как много оно сделало для Греции в течение десяти лет. В большинстве стран, не только на юге и востоке Европы, люди процветают вопреки усилиям правительств, а не благодаря им. С интеллектуальной точки зрения прогресс Греции был ознаменован основанием археологического и других обществ и открытием университета; ученый Бушон, посетивший в 1841 году Афины, отмечал, что греческий язык очистился от иностранных слов, а в стране появились уже две публичные библиотеки. В молодой стране увеличилась площадь засеянных земель и число плантаций винной ягоды; экспортировалось много шелка, торговый флот оправился от урона, нанесенного ему войной, а благодаря усилиям уроженца Эпира Георгия Ставру открылся Национальный банк.
В мраморных карьерах Пентеликона снова стали добывать мрамор для украшения дворца; население Афин достигло уже 35 тысяч человек; Пирей, Патрас (Патры) и Эрмуполис на острове Сирос превращались в цветущие торговые города.
За пределами королевства патриотично настроенные греческие сообщества помогали развитию торговли и промышленности в своей родной стране.
Их отношения с греческим государством стали одним из главных вопросов, которые обсуждались Национальным конвентом, собравшимся 20 ноября 1843 года. Он назвал себя конвентом Третьего сентября, когда было покончено с правлением абсолютного монарха и его иноземных советников. С тех пор судьба Греции перешла в руки самих эллинов, а с иностранным владычеством, продолжавшимся несколько веков, было покончено.
Глава 9. Греческая и ионическая конституции (18431853)
Первой проблемой, с которой столкнулось Национальное собрание имени 3 сентября, начавшее свою работу 20 ноября, было решение, кто должен в нем участвовать. В аналогичных съездах, которые собирались в годы войны за независимость, участвовали представители греческих сообществ, находившихся тогда под игом Турции, но на этой учредительной ассамблее из представителей иностранного эллинизма были приняты только делегаты Крита, Фессалии, Македонии и Эпира. Депутаты проголосовали за то, чтобы другие греки Турецкой империи, не принимавшие участия в войне, были сняты со всех официальных постов. Так Ассамблея провела разграничительную черту между «автохтонными» греками королевства и «гетерохтонными» греками внешнего мира. Аналогичным образом во второй статье конституции было записано, что, признавая «догматический союз православной церкви Греции с великой церковью Константинополя», Ассамблея объявляет первую «автокефальной и управляемой Святейшим синодом архиепископов».