Для Гюстава Лебона толпа была огромным, свободным от идеологических установок взрывом безумия единая капля цвета ярости, без вариантов. Но это не относилось к Твиттеру. Твиттер вещал не одним голосом. В случае с Жюстин Сакко были женоненавистники: «Кто-то (ВИЧ+) должен изнасиловать эту суку, и тогда мы посмотрим, как цвет кожи спасет ее от СПИДа». (Никто, кстати, не развязал кампанию против этого человека. Все с огромным восторгом травили Жюстин, а наш механизм шейминга настолько просто устроен, что мы просто не справились бы с травлей еще одного человека, некорректно травящего Жюстин.) Были гуманисты: «Если неудачно сказанные @JustineSacco слова о СПИДе ранят вас, присоединяйтесь ко мне поддержим работу @CARE в Африке вместе». Были корпорации, продвигающие таким образом свои продукты, вроде Интернет-провайдера для самолетов «ГоуГоу»: «Когда в следующий раз решите твитнуть какую-нибудь глупость перед взлетом, убедитесь, что ваш рейс обслуживается @Gogo! CC: @JustineSacco».
Все эти люди, как и сказал Стив Райхер, сплотились спонтанно, без влияния лидера. Я не был одним из них. Но я не остался в стороне в случае со множеством других людей, подобных Жюстин. Меня очаровывала эта новая технология словно ребенка, ползущего к пистолету. Прямо как в случае с Дейвом Эшельманом, мной двигало желание сделать что-то хорошее. И это явно лучше, чем если бы мной двигало групповое безумие. Но это желание собрало слишком большую коллекцию скальпов я разорвал на части ОГРОМНОЕ количество людей, которых теперь даже не мог вспомнить, и заставило меня заподозрить, что все это исходит из какого-то причудливого темного источника, какого-то места, о котором мне очень не хочется задумываться. И именно поэтому задуматься было необходимо.
6
Делаю что-то хорошее
Я никто, сказал Хэнк. Обычный парень, у которого есть семья и работа, среднестатистический американский парень.
«Хэнк» не его настоящее имя. Этот аспект своей личности он сумел сохранить в секрете. Он разговаривал со мной через Гугл Хэнгаутс, сидя на кухне своего дома на окраине маленького городка на Западном побережье, название которого я пообещал не упоминать. Он создавал впечатление болезненного, нервного человека, которому за компьютером куда комфортнее работать в полном одиночестве, чем болтать с незнакомцем.
17 марта 2013 года Хэнк присутствовал на конференции разработчиков в городе Санта-Клара, и ему в голову пришла дурацкая шутка, которой он шепотом поделился со своим приятелем Алексом.
Что за шутка? спросил я.
Она такая отстойная, что я даже не помню ее дословно, сказал он. Что-то про вымышленную деталь, у которой очень большой донгл[31], «нелепый донгл». И мы хихикали над этим. Так тихо, что это даже разговором не назвать.
Незадолго до этого Хэнк и Алекс хихикали над еще одной локальной шуткой в стиле Бивиса и Баттхеда[32] про «клонирование репо».
Мы решили, что это новая форма лести, объяснил Хэнк. Выступающий на сцене презентовал свой новый проект, и Алекс сказал: «Я бы клонировал репо этого парня».
Что за шутка? спросил я.
Она такая отстойная, что я даже не помню ее дословно, сказал он. Что-то про вымышленную деталь, у которой очень большой донгл[31], «нелепый донгл». И мы хихикали над этим. Так тихо, что это даже разговором не назвать.
Незадолго до этого Хэнк и Алекс хихикали над еще одной локальной шуткой в стиле Бивиса и Баттхеда[32] про «клонирование репо».
Мы решили, что это новая форма лести, объяснил Хэнк. Выступающий на сцене презентовал свой новый проект, и Алекс сказал: «Я бы клонировал репо этого парня».
(На жаргоне техспециалистов «клонировать» значит скопировать софт другого человека, чтобы работать над ним самостоятельно. Другое название для софта «репозиторий». Вот почему фраза «клонировать[33] репо» может одновременно быть формой лести и непристойной шуткой. Ну вдруг вам было интересно. Мне кажется, это какой-то отдельный котел в аду, если вам приходится объяснять журналисту какую-то ужасную шутку, сказанную десятью месяцами ранее, а журналист все талдычит: «Простите. Я все еще не понимаю». И именно в таком котле оказался Хэнк, разговаривая со мной по Гугл Хэнгаутс.)
Через несколько мгновений после шутки про донгл Хэнк краем глаза заметил, что сидящая перед ним женщина встала, обернулась и сделала снимок. Хэнк решил, что она сфотографировала толпу. И посмотрел вперед, пытаясь не испортить кадр.
Сейчас немного больно смотреть на эту фотографию когда знаешь, что случилось с ними потом. Этими озорными, глупыми улыбками, последовавшими за шуткой про донгл, на некоторое время закончилось веселье в жизни Хэнка и Алекса.
Через десять минут после того, как была сделана та фотография, один из организаторов конференции спустился в проход и сказал Хэнку и Алексу: «Вы не могли бы пройти со мной?»
Их привели в офис, где сообщили, что поступила жалоба на замечания сексуального характера.
Я сразу же извинился, сказал Хэнк. Я точно знал, о чем идет речь. Я сообщил, что конкретно мы сказали, и объяснил, что это не подразумевалось как комментарий сексуального характера. И что нам жаль, если кто-то услышал это и воспринял как оскорбление. И они такие: «Ладно, все понятно».