Казалось уместным, что мы шли именно по пустынному каньону, поскольку кара ощущалась как нечто библейское: публичное посрамление, за которым последовало изгнание в пустыню. На этом, правда, аналогия заканчивалась, так как, согласно Библии, пустыня не была наводнена ослепительно красивыми кинозвездами и моделями, выгуливающими своих собачек.
Некоторое время мы шагали в тишине. Затем Джона привел еще два аргумента (наравне с «американцы жаждут трагедий с хеппи-эндом»), почему мне не стоит писать о нем. Первый если я планировал быть добряком, он этого не заслужил. Второй предупреждение: «То, что я сейчас по большей части ощущаю, невероятно радиоактивно. Так что даже когда люди идут на контакт с хорошими намерениями, в итоге я заражаю их своими изотопами».
Джона считал, что наше совместное времяпрепровождение неожиданным образом разрушит меня.
Ну, со мной такого точно не случится, рассмеялся я.
Значит, вы будете первым, ответил он.
Услышав, как он произнес это, я ощутил резкий укол паники. Это довольно жутко слышать от другого человека. Тем не менее я продолжил убеждать его, снова и снова, но каждая новая фраза словно все сильнее терзала его. Как будто я был сиреной, упорно манящей его к скалам своей песней о возможном искуплении. Он сказал, что худшими днями для него были те, когда он позволил себе почувствовать надежду на второй шанс. Лучшими те, когда он понял, что все кончено, а его уничтожение необходимость, которая призвана отпугнуть других.
Я сдался. Джона отвез меня обратно в отель. В машине я уставился на свои колени, истощенный, как телефонный продажник после длинной смены.
Потом Джона внезапно сказал:
Я решил принести публичные извинения.
Я посмотрел на него.
Правда?
На следующей неделе, ответил он. В Майами. На ланче Найтов.
Фонд Джона С. и Джеймса Л. Найтов «Найт фаундейшн» был основан владельцами «Чикаго дейли ньюз» и «Майами херальд», дабы спонсировать молодых журналистов и их инновационные идеи. Джона сказал, что для руководства фонда запланирована конференция, и его попросили выступить на ней с основным докладом в последний день. Выступая в защиту диджитал-медиа, они планировали вести онлайн-трансляцию его речи на своем веб-сайте.
Я пишу ее, все зачеркиваю и переписываю заново, сказал Джона. Вы не прочтете? Возможно, после этого мы сможем обсудить, вписываюсь ли я в ваше повествование.
Я автор книги о креативности, которая по большей части прославилась содержанием нескольких выдуманных цитат Боба Дилана. Я совершил плагиат в своем собственном блоге. Я неоднократно солгал журналисту по имени Майкл Мойнихэн, чтобы скрыть ту историю с Диланом
Я сидел в самолете и читал речь Джоны. Это было жесткое начало неприкрытое объявление вины, за которым следовал отчет о стыде и сожалении:
Я думаю обо всех читателях, которых расстроил, о людях, которые заплатили немалые деньги за мою книгу и теперь не хотят видеть ее на своей полке
Меня поразила его прямота. На прогулке Джона настаивал, что если он и решит дать мне интервью, то одной из тем, закрытых для обсуждения, будет стыд. Он сказал, что это слишком личное и конфиденциальное. Но к следующему предложению стало понятно, что со стыдом он намеревался покончить настолько быстро, насколько возможно, и перейти дальше. Такой извинительной речи, как вскоре стало ясно, еще не было. Он планировал объяснить свои недостатки с точки зрения нейробиологии. Это был доклад Джоны Лерера об уникальных пороках умных людей, подобных Джоне Лереру. Он начал сравнивать себя с непреднамеренно ошибающимися учеными, работающими в криминалистических лабораториях ФБР. Невинных людей осуждали за терроризм, поскольку гениальные ученые в ФБР были
жертвами своего скрытого мозга, до такой степени разрушенного недостатками, что они даже не подозревали об их существовании.
В пример он привел адвоката из Орегона, Брэндона Мэйфилда, которого ФБР ложно обвинило в причастности к терактам в Мадриде в 2004 году. Отпечатки пальцев были обнаружены на сумке со взрывчаткой, найденной на месте взрыва. Когда ФБР внесло их в свою базу, имя Мэйфилда всплыло, обозначив совпадение.
Вскоре детективы обнаружили, что Мэйфилд мусульманин, женатый на мигрантке из Египта и ранее представлявший интересы осужденного террориста в деле об опеке над детьми.
ФБР задержало Мэйфилда на две недели, после признав, что совпадение отпечатка в действительности было «даже не близким». Фактически, бюро пало жертвой предубеждения, известного как «предвзятость восприятия». Сотрудники принимали в расчет только ту информацию, которая подтверждала их уже сформировавшееся убеждение, что Мэйфилд и есть преступник. Они подсознательно отфильтровывали доказательства, свидетельствующие о его невиновности. После скандала ФБР внедрило новые жесткие реформы, призванные искоренить ошибки. Было бы великолепно речь Джоны подходила к концу, если бы нечто подобное могло произойти и в его случае:
Если мне посчастливится вернуться к писательству, я уже не напишу непроверенную информацию и не оставлю не помеченные сносками цитаты. Потому что вот что я понял: пока я не готов постоянно бороться с неудачами до тех пор, пока я не буду готов исправлять первый черновик, выслушивать критику в адрес второго и представлять итоговый вариант на хорошую, независимую «чистку», я не создам ничего, что стоило бы сохранить.