Мне было легко передавать свои эмоции животным, но на людей эта способность не действовала: то ли они оказались не восприимчивыми, то ли у меня не хватало сил.
С наступлением весны, Серый стал пропадать по нескольку дней в лесу, но всегда возвращался, считая меня, по-видимому, младшим членом стаи, о котором необходимо заботится. Окрепнув за зиму, он превратился в матерого волка с серебристо пепельной шкурой и благородными янтарными глазами, казалось понимающими всё. А в моих частых прогулках по лесу всегда меня сопровождал, гордо вышагивая рядом.
Я была уже до определенной степени просвещена в области магии, черпая знания из книг предоставленных травником. До кое-чего я доходила сама, корректируя уже известные заклинания, для их большей эффективности.
Я не спрашивала Дария, где он обучался магии, о его политической осведомленности или как у него, деревенского травника, оказались весьма ценные магические книги. Он тоже не расспрашивал меня о моём прошлом, да и я не спешила выкладывать всё. Впрочем, эти недомолвки не омрачали наших дружеских отношений. За непродолжительное знакомство я стала для старика кем-то вроде внучки. Он с улыбкой наблюдал за моими стараниями, наставляя и при необходимости помогая выбрать правильное решение.
Накинув поверх простой рубашки лёгкую курточку, я весело покрутилась у зеркала, показав своему отражению язык. На меня смотрела невысокая девушка лет 18, с длинными темными волосами, струящимися почти до середины спины. Правильные, изящные черты лица и округлый ротик с немного тонковатыми губами, нареканий не вызывали. Моё лицо сложно было назвать эталоном красоты, но было в нём что-то необычное, какая-то внутренняя сила.
Большие серые глаза, сочетающие, казалось сотню оттенков грозового неба, приковывали взгляд. Дарий говорил, что когда я колдую, они немного светятся тусклым серебристым светом. Единственное, что огорчало, так это вечно бледная кожа не желающая загорать. Как-то, пролежав под палящим солнцем почти полдня, я ещё неделю радовала окружающих нездоровым розоватым цветом лица, больше смахивающим на ожог. Повторять эксперимент больше не решилась.
Быстро стянув густые волосы в хвост на затылке, я привычно перекинула сумку через плечо и, мысленно позвав Серого, потопала в сторону деревни. Через полчаса ходьбы мы были на месте и направлялись к единственному в деревне трактиру. Дарий снабжал хозяина этого заведения противопохмельным средством, пользовавшимся по вполне естественным причинам большой популярностью среди завсегдатаев трактира.
Закончив свои дела с трактирщиком, я вышла на крыльцо и, позвав Серого, хотела уже идти обратно, как заметила хрупкую невысокую фигурку, притаившуюся в темном углу двора и, скорее всего, ни кем не замеченную ранее. Жестом, приказав волку остаться на месте, тихим, почти беззвучным шагом направилась в нужную сторону. Я научилась подкрадываться так незаметно, что доводила некоторых чересчур впечатлительных крестьян до заикания, получая от этого небольшое удовольствие.
Как бы тихо я не шла, меня всё же заметили. Удивлённо рассматривала худенького мальчика лет восьми, чумазого до безобразия, в лохмотьях, когда-то бывших вполне приличной одеждой. Я знала почти всех деревенских в лицо, но этого паренька совершенно не помнила. Он продолжал сверлить меня угрюмым взглядом больших голубоватых глаз, стараясь незаметно отойти в сторону. Приметив его передвижения, поспешила спросить:
– Я тебя не знаю. Наверное, ты потерялся? Давай пойдём к старосте: он поможет найти твоих родителей, - я бы спросила что-нибудь ещё, но заметила, испугано округлившиеся глаза ребёнка, который продолжал молчать.
Ещё больше нахмурившись, с вздохом проговорила:
– Ладно, переночуешь пока у меня, а там посмотрим, - и почти на автомате постаралась передать мальчику своё дружелюбие.