Ну не совсем нормально, мнусь я.
Похоже, они не слишком рады видеть тебя.
Спасибо, что сообщила, говорю я, поднимаясь по лестнице.
Моя сестра апологет истины.
Наверху меня охватывает странное головокружение, как будто я разглядываю последствия кровавой бойни. «Ты сможешь, уверяю я себя. Просто приберись, разложи белье, приготовь ужин, помойся, уложи детей спать, затем ложись в кровать сама». Так, на мой взгляд, можно быстрее завершить этот день. На меня наваливаются усталость и оцепенение. Мне даже приходится ущипнуть себя, чтобы сосредоточиться. Нужно двигаться дальше, постепенно прокладывая себе дорожку, по одной плитке за раз
А что, если я всю жизнь так и буду загружать и разгружать посудомойку? Загружать и разгружать стиральную машину, развешивая белье (худшая часть)? Приводить дела в порядок, продолжать карьеру и присматривать за семейством до какого-то волшебного мгновения в будущем, когда все станет легче. Вроде выхода на пенсию. Или смерти
Я пытаюсь управиться с двойным пододеяльником, одновременно проверяя электронную почту (Эсме хочет знать, куда я пропала; при желании я могу увеличить свой пенис по «невероятно низкой цене»[8]; срок возврата книг в библиотеку прошел; но среди плюсов то, что меня на LinkedIn рекомендовали два новых пользователя), когда мои заботы прерывает Мелисса:
Ты задумывалась о том, что современная жизнь, возможно, слишком комфортная?
Я чувствую, что готова взорваться прямо сейчас, внутри этой палатки из египетского хлопка (подарок на свадьбу), широко расставив руки в позе распятья, выполняя хитрый маневр «Схвати пододеяльник за углы изнутри и ни за что не отпускай, что бы ни угрожало твоей жизни».
Нет, я надеюсь, что под этой хлопковой завесой раздражение в моем голосе будет не так заметно. Никогда не думала, что моя жизнь слишком «комфортная».
Я встряхиваю пододеяльник, выворачивая его наизнанку, со всей силой, на которую способна женщина с широко разведенными руками, и заставляя постельное белье подчиниться своей воле, пока, наконец, полностью не освобождаюсь от него.
Статическое электричество в волосах придает даже некоторую привлекательность моему внешнему виду. Мелисса же не обращает никакого внимания на мой триумф и перебирает старые фотографии, которые хранит в бумажнике, словно сейчас 1990-е.
Статическое электричество в волосах придает даже некоторую привлекательность моему внешнему виду. Мелисса же не обращает никакого внимания на мой триумф и перебирает старые фотографии, которые хранит в бумажнике, словно сейчас 1990-е.
Тогда скажи мне вот что, начинает она, и я невольно напрягаюсь. Посмотри, какой безмятежный вид у бабушки на этой фотографии. Она кажется совершенно довольной жизнью.
Мелисса размахивает квадратиком цвета сепии со скругленными углами. На нем изображена женщина, которую мы с ней по-хорошему и не знали. Женщина с поразительно прямой спиной, в легком сарафане, с викторианскими кудряшками, стоящая у какого-то причала.
Ее совершенно не заботит, сколько лайков наберет ее публикация в Facebook или сколько писем скопилось в ее электронном ящике, продолжает Мелисса. Она просто счастлива, потому что война закончилась и она снова увидится с дедушкой, а потом родит двойняшек.
«Что-то подсказывает мне, что она улыбалась не настолько радостно, когда эти двойняшки появились на свет, а памперсы еще не придумали», невольно проскальзывает у меня в голове мысль.
Ее жизнь была проще!
Ну что ж, повезло бабушке. А некоторым приходится выплачивать ипотеку.
Я имею право на такой ответ, потому что Мелисса живет в домике садовника у какого-то поместья, за который платит пару грошей в год. Насколько мне известно, ее работа заключается в том, чтобы слоняться туда-сюда с животными на поводке на манер доктора Дулиттла, и денег хватает как раз на «необходимое» в виде пирогов и содержания белого пикапа выпуска 1980-х.
И тем не менее я довольна своей жизнью, протестую я. Мы проводим вместе выходные
По правде говоря, я даже не могу вспомнить, когда мы в последний раз выбирались куда-нибудь на выходные или праздники. Выходные всегда казались мне пустой тратой времени досадной помехой для работы или для того, чтобы ощущать себя взрослой.
И поблизости скоро откроется Starbucks, добавляю я.
Мелиссу, похоже, это не впечатляет, и меня раздражает, что она стала свидетельницей того, как я признаю свою жизнь ничем не примечательной.
Ты часто общаешься с коллегами вне работы? спрашивает она.
Я качаю головой.
А с бывшими одноклассниками?
Какими еще бывшими одноклассниками?
Мелисса скрещивает руки и смотрит на меня так, будто говорит: «Что и требовалось доказать».
Внутренности у меня сжимаются, и на мгновение мне кажется, что меня вот-вот снова стошнит. Но потом я узнаю чувство: это не тошнота, это грусть
Я не могу вспомнить, когда в последний раз проводила вечер с подругами. Или хотя бы где-нибудь пила кофе. Или разговаривала просто так по телефону. «Это я виновата, что пустила все под откос? думаю я. Или они? Или все мы приложили к этому руку?»
Вы часто с Грегом выбираетесь куда-нибудь? Ну там в ресторан или на прогулку.