И нам не пришлось бы… принимать меры.
– И все равно это было недальновидно.
– И не только это. Гоганы явились из Багряных земель… Вдруг это вторжение – ответ на законное желание очистить Святой город от демонопоклонников и чернокнижников? Вы что-то сказали, достойный брат?
– Не отвлекайте магнуса Юстиниана, он вспоминает, сколько золота взяли у «рыжих» его люди. Только зачем оно сейчас? Разве что предложить морискам…
– Гнусные язычники! Даже не попробовать начать переговоры… Не предложить сдаться. Ни здесь, ни в городе, ни в фортах… Идут вперед в своих красных тряпках и режут…
– Братья, они явились за нами… За нами! Аристид обо всем узнал от гоганов… «Рыжие» платили Славе, иначе с чего бы Леонид встал на дыбы?
– Слава бросила нас, потому что знала. Стал бы Аристид горевать из-за… предшественника?! Это не повод возненавидеть братьев во Ожидании и покинуть конклав!
– Вы бы на месте нового Льва испытали благодарность?
– Какая разница, что бы я испытал?! Я не магнус Славы и не умею сражаться с демонами.
– Да, братья, мы бессильны перед слугами Чужого, но разве настал день последний? Для Агариса – возможно, но не для Церкви и не для служителей ея. Светлый Престол там, где Эсперадор или… конклав. Гальтара, Кабитэла, Агарис…
– Паона…
– Нет, братья. Эйнрехт, Липпе, Хёгреде…
3
Ветер кружит пепел. «Это смерть!» – сулит он. Ветер не лжет, зачем ему лгать, только есть смерть исмерть . Сталь милосердней волн. И огонь милосердней, и даже яд… Голос ветра слушают сердцем, но эти сердца полны гноя. Им не понять, где кончается их страх и начинается их смерть… Гной сердца велит бежать. Сейчас, пока церковные гвардейцы еще готовы умирать на стенах, пока корсары грабят Бархатный предел, пока горожане молятся и проклинают, пока не пришло утро и безжалостная красная волна не захлестнула Цитадель, как накануне захлестнула город.
Серые голоса делаются глуше, шепот становится свистом:
– Здесь мы ничего не сделаем…
– Наша гибель будет напрасной…
– …семь выходов…
– Только не тот, что выводит на Торквиния…
– …сто́ит еще раз…
– …сколько можно повторять… мы стали слепы и глухи…
– …на берегу искать не станут…
– …успеть до рассвета…
– Там гвардейцы Эсперадора…
– …Юнний уже ничего не понимает…
– …его душа… уже в Рассвете…
– Капитан Илласио не оставит Эсперадора…
– …и не откроет без его приказа решетки…
– Я мог бы это уладить, но… Один из магнусов не вправе решать за… конклав.
– …но Эсперадор решать может. Церкви в этот трудный час нужна сильная рука…
– …и благочестивое сердце…
– Такое, как…
– Да ляжет Светлая мантия на плечи достойнейшего.
– Орстон…
– Мэратон! Я тронут, дети мои, но нужно спешить…
– Спешить… спешить…
Серые люди торопливо спускаются во дворы. Пусть уходят, скоро они услышат, как смеется закон и поет возмездие. Пусть бегут навстречу хохоту, они увидят, они все увидят сами… Злобой злость, криком вопль, хохот – смехом отзовется тающим эхом, с комариным сравняется писком… Только зелень лунного диска, только гной из глубокой раны, нанесенной клинком багряным. Конский цокот в ночи тоскливой, лунный глаз над сломанной ивой, и Волна в тростниках прибрежных отзовется голосом прежних. Скоро пламя станет рассветом, зелень – кровью, трясины – пеплом, пусть горит Агарис, серый город да станет склепом…
4
В храме Семи Свечей просят помощи у Создателя. Богатые и бедные, молодые и старые, женщины и мужчины сжимают свечи и повторяют на разные голоса вечные слова. Дым от курений возносится к куполу, мешаясь с гарью, а слова песнопений сливаются с плачем, сетованиями, хохотом и выкриками обезумевших. Поет хор, поет, несмотря ни на что.