Наконец мы добрались до твердой земли небольшого каменистого островка, покрытого бурыми пятнами мха и чахлой, пробивающейся между камней травой. Выдохшись, я рухнула на землю, прижимая ладони к прохладному камню. Потянулась даже слизать капельки влаги с него, но волк остановил. Сказал, вся вода здесь дурная. Нестерпимо хотелось заплакать от жалости к себе, но остатками разума я понимала, что тратить влагу в организме на слезы не рационально. Мне оставалось только хватать воздух ртом, как выброшенной на просоленную землю рыбе.
Тропа, тянущаяся сквозь островок, убегала дальше в болото, и я долго не могла понять, что с ней не так. Только оглянувшись, сообразила: она повторяется, с островка сбегает точно такая же дорога, как и та, по которой мы пришли. Даже следы, заполненные жижей, совпадали.
Мы оказались словно перед зеркалом движение вперед, попытка выбраться из проклятого болота, потеряло смысл. Мы не могли пройти по раскисшей тропе, завязли бы и провалились. Да даже если и прошли бы, что обнаружили? Снова изуродованный синей дымкой лес с алыми цветами? Поляну с лже-Марьей? Терем серебряной княгини? Уж не было ли это ее прощальным «подарком»?
Волк несколько минут смотрел на меня, пока я старалась восстановить дыхание, затем тяжело поднялся.
Я постараюсь снова вызвать духов. Может, помогут советом.
Он раскинул руки и на гортанном языке обратился к низким небесам, выкрикивая слова на неизвестном мне наречии, но сбивался на кашель, и голос увязал в тумане, звучал глухо и надтреснуто, как сквозь подушку. Само болото противилось тому, чтобы кто-то вырвался из его вязких объятий.
Волк обессиленно уронил руки, несколько минут переводил дыхание, а затем попробовал снова. Он звал и звал, заклинал, умолял, приказывал, но оставался без ответа. Густая тишина трясины была насмешкой над всеми его усилиями.
Нет не могу. Я не шаман, духи не говорят со мной они больше не хотят говорить со мной
Он сел на камень и закрыл лицо руками. Я обвела болото тоскливым взглядом.
Все потеряно. Мы сами загнали себя в ловушку, теперь оставалось только расслабиться, опустить руки и погибнуть. Утро не спешило наступать уже лучи солнца должны были окрасить горизонт в светлые тона, но тяжелые тучи оставались все такими же темными и беспросветными.
«Коли опять в лесу в беду попадешь, меня зови, помогу, чем смогу».
Слова всплыли в голове сами по себе, и я уцепилась за них, как за последнюю ниточку.
Слова всплыли в голове сами по себе, и я уцепилась за них, как за последнюю ниточку.
Едва слышно выдохнула, ни на что не надеясь:
Охотник
15. Передышка
Я так и не поняла, откуда он возник. Ни одного нового следа не появилось на тропе, и туман над трясиной не был потревожен. Ни всплеска на болоте, ни звука, только тянулись над топью цепи синих огней.
Ох, и далеко же вы забрели! Что найти-то надеялись в этом забытом месте? Смерть Кощееву?
Охотник стоял позади нас, скрестив руки, с любопытством осматриваясь вокруг. Он не выглядел ни недовольным, ни испуганным, скорее удивленным. Недоумевал, как у нас хватило дурости забраться в настолько гиблое место.
Золотое царство, мрачно буркнул волк. Охотник довольно расхохотался:
В другой стороне золотое царство, вы же в самое сердце Нави зашли, где даже духи нечистые не живут, откуда даже навьи разбегаются!
Я не прислушивалась к их разговору. Какая разница, что там он о нас думает, когда у него на поясе висит берестяная фляга! Ох, надеюсь, в ней достаточно воды
Уловив алчный и нездоровый блеск моих глаз, охотник тыльной стороной ладони коснулся моего лба и тихо присвистнул:
Ну и горишь же ты, девка! Никогда не слышал, чтоб в Навьем царстве живых лихорадило! Флягу между тем отцепил и передал мне. Я схватилась за нее, руки тряслись. Наверное, я напоминала запойного алкоголика, дорвавшегося до заветной бутылки, но мне было плевать. Наконец-то можно было утолить жажду.
Когда воды осталось меньше половины, я заставила себя оторваться от фляги и вернуть ее охотнику. Под взглядом волка в горле запершило, и я едва сдержала кашель. Он смотрел на меня с беспокойством, а на охотника старался не смотреть вовсе. Я могла его понять из ничего только нечисть возникает.
Что же с тобой случилось? поинтересовался охотник, принимая ополовиненную флягу.
Меня ранили. Нечисть притворилась сестрой, а когда я ее раскусила, она попыталась раскусить меня.
Охотник побледнел, и на мгновение мне показалось, что на его лице отразился панический ужас.
Когда это случилось? Покажи укус! резко и достаточно грубо потребовал он, тряхнув меня за плечи и так сдавив рану, что я взвыла не хуже волка. Догадавшись, где осталась рана от зубов твари, охотник одним рывком разорвал на мне рубаху и, не обращая внимания на мое возмущение, принялся осматривать плечо. Сама я туда предпочитала не смотреть, мне и одного взгляда вскользь хватило, чтобы снова начало мутить.
Ранки действительно были мелкие, только вот кожа вокруг них вздулась и почернела, пошла мелкими нарывами и гнойниками. Омерзительное зрелище.
Охотник выдохнул сквозь зубы, неразборчиво выругался себе под нос и начал аккуратно прощупывать плечо кончиками пальцев. Волк придерживал меня сзади, чтобы от очередной вспышки боли я не потеряла сознание.