Дня не прошло, Павел Алексеевич, дня, как ты опять влип в историю. Это вообще что? кивнул он на калаш в моих руках.
Подарок, со вздохом ответил я.
От кого?
От друга.
Понятно, вторя мне, вздохнул Амнис. Спросил: Принцип действия?
Стреляет очередью миниатюрных огненных шаров. Боезапас накопителя сто выстрелов.
Мда Я даже догадываюсь, кто автор. Ведро тоже его рук дело?
Его, утвердительно кивнул я. Запираться смысла не было что на ведре, что на автомате стояло одно и то же клеймо: перекрещённые серп и молот.
Стреляет очередью миниатюрных огненных шаров. Боезапас накопителя сто выстрелов.
Мда Я даже догадываюсь, кто автор. Ведро тоже его рук дело?
Его, утвердительно кивнул я. Запираться смысла не было что на ведре, что на автомате стояло одно и то же клеймо: перекрещённые серп и молот.
А как он его сделал, не говорил?
Неа, помотал я головой, он не помнит.
Ну что ж, я не удивлён. Ладно, Амнис встал, попробую с послом дело замять, скажем, что это было испытание нового индивидуального средства противовоздушной защиты. Но с одним условием.
Каким? напрягся я.
Твой друг должен предоставить три экземпляра подобных артефактов в распоряжение инквизиции для изучения и проведения испытаний.
Я спрошу.
Павел Алексеевич, укоризненно покачал головой мой наставник, неправильный ответ.
М-м, я постараюсь? изменил я формулировку, вопросительно глядя на Амниса, но тот снова отрицательно качнул головой. М-м, будет исполнено?
А вот это уже лучше. Начинаете потихоньку понимать, как устроены взаимоотношения в нашей организации. В общем, через неделю жду.
И не откладывая в долгий ящик, замначальника управления также телепортировался с чердака, оставляя меня в гордом одиночестве.
Мда, дела-делишечки. Я в который раз поёжился, представив, что случилось бы, если б Глушаков вовремя не подсуетился с заклинанием. Вот везёт же как утопленнику, честное слово. Впредь эксперименты подобного рода надо будет проводить исключительно на полигоне и никак иначе.
Солнце уже клонилось к закату, когда я спустился с чердака в поисках товарища. Инквизиция была организацией не особо терпеливой, с жёсткой дисциплиной и весьма суровым нравом по отношению и к собственным сотрудникам тоже, так что откладывать поручение в долгий ящик не стоило.
Автомат я повесил по диагонали за спину, перекинув ремень через голову, и чуть подвигал, выбирая наиболее удобное положение. Ствол калаша смотрел вниз, а приклад чуть высовывался из-за плеча. Оставалось только сделать что-нибудь с мантией, которую я уже начинал тихо ненавидеть. Ну неужели не придумали чего поудобней?
В кандейке кабинета труда Глушакова не оказалось, и я решил пройтись по территории академии, лелея некоторую надежду, что Сергей окажется где-нибудь тут. Вероятнее всего, конечно, он уже был дома с женой, которая магистр белой магии, но чем чёрт не шутит.
Начать я решил с места, где мы обычно совершали пробежки и тренировки вдоль периметра академии.
Всю немаленькую территорию учебного заведения опоясывала высокая стена, а параллельно ей, отступив на десяток метров, шла полоса из деревьев и кустарника, хорошо эту самую стену камуфлируя и вызывая ощущение, что все здания академии находятся на гигантской поляне, окружённой лесом. Помимо этого, зелёная полоса была ещё одним поясом обороны на случай вторжения или проникновения. Теперь, благодаря кольцу инквизитора, я это чувствовал в растительность были искусно внедрены защитные заклинания друидов.
Вот эти десять метров пустого пространства протяжённостью в добрых пять километров и были самым удобным местом для пробежек и прочей ОФП.
Звуки города за стену магическим образом не проникали, и я с удовольствием шагал вдоль «зелёнки», потихоньку погружаясь в тишину, нарушаемую лёгким скрипом древесных стволов да шорохом веток.
Вокруг по-прежнему было пусто, но я шёл против обычного направления движения, так что с Глушаковым, если он бегает где-то здесь, должен был столкнуться. Между тем размеренная ходьба не требовала контроля со стороны мозга, и я быстро погрузился в глубокие думы о судьбе своей тяжкой.
Недомаг, недоинквизитор я не обольщался на свой счёт. Ни знаний толком, ни умений, ни присущей всем виденным мною инквизиторам какой-то внутренней уверенности и убеждённости в своей правоте.
Нет, год в этом мире меня закалил изрядно, иначе и не скажешь. Килограмм эдак двадцать лишнего веса просто испарилось, майка, раньше плотно обтягивающая телеса, теперь висела мешком, а резинку трусов я подтягивал и завязывал узлом уже раз десять, чтобы они не сваливались с меня. Мне по силам было пробежать без остановки полный круг вокруг академии, отжаться раз сто и пятнадцать подтянуться. Но сомнения, сомнения в самом себе вот что я так и не смог побороть за этот год. А хуже всего, что из-за меня погибли люди, очень много людей, и это давило тяжким грузом, заставляя снова и снова пытаться понять, где же я ошибся.
Из подобных невесёлых мыслей меня выдернул странный звук, что раздался от стены совсем неподалёку. Резкий, царапающий, под аккомпанемент лёгкого треска сдавливаемых чем-то камней.