Ну что ж, сказал Сергей Серафимович, выходя на веранду. В руках его был поднос, на нем серебряная ладья со льдом, в которой покоилась бутылка шампанского, и два бокала. Давай сначала отметим твое вступление в самостоятельную жизнь.
На веранде стояли плетеные низкие кресла и под стать им круглый стол. Андрей подумал, что и год, и три назад они стояли точно на тех же местах. Только шампанского ему не предлагали.
Отчим ловко открыл пробку и разлил шампанское по бокалам, не пролив ни капли. У него были большие крепкие руки с длинными пальцами. Тетя говорила, что у Сергея Серафимовича руки хирурга.
Прозит! сказал Сергей Серафимович.
Шампанское было холодное, шипучее, кислое. Словно специально придуманное для такой жары.
Теперь давай письмо Марии Павловны, сказал отчим.
Как вы догадались?
Догадываться не надо, ответил Сергей Серафимович, надо немного знать людей. Твоя тетя преисполнена гордыни разночинки. И она полагает, что ты также должен быть подвержен этой болезни. Поэтому, чтобы избавить тебя от нужды обращаться ко мне с вопросами имущественными, она предпочла пойти на жертву.
Я также подвержен этой болезни, сказал Андрей.
Следует избавляться, сказал отчим, принимая узкий голубой конверт.
Он вытащил письмо из конверта, мгновенно пробежал его глазами. Андрей отвернулся к перилам.
Я мог бы выиграть у тебя пари, сказал Сергей Серафимович, пересказав содержание письма, даже не разворачивая его.
Это нетрудно, сказал Андрей.
Могу заверить тебя, сказал Сергей Серафимович, что и без трогательного послания Марии Павловны я бы предпринял те шаги, к которым она меня призывает. Если тебя не коробит, давай обговорим эти проблемы, а потом уж с чистым сердцем приступим к обеду.
Андрей кивнул. Сергей Серафимович, который, как понял Андрей, тоже чувствовал себя неловко, старался говорить иронично, как бы показывая, что все это мелочи, не стоящие внимания.
Мало ли что может со мной случиться, сказал Сергей Серафимович. Я немолод и не так здоров, как хотелось бы. К тому же, заглядывая в будущее, я вижу в нем трагические события и перемены.
Андрей удивился, и удивление было очевидно.
Не поднимай бровей, холодно улыбнулся Сергей Серафимович. Я умнее тебя.
Люди в разговоре не говорят таких слов, тем более столь уверенно и просто. Андрей и без того допускал, что отчим умнее его, но тем неприятнее показалась реплика.
Вы имеете в виду Балканскую войну? спросил Андрей.
Глупости, сказал Сергей Серафимович. Я имею в виду большую войну, которая начнется не позже чем через год.
Кого с кем? спросил Андрей. Франция с Англией вроде бы поделили свои колонии.
Это будет мировая война. Но никто не хочет и не может осознать масштабов этого бедствия.
Для мировой войны, сказал Андрей, впервые услышавший такое словосочетание, требуется Наполеон.
Идиотизм мировой войны заключается в том, что для нее не понадобится Наполеон. Ее будут вести банальные генералы, а в самом деле воевать будут Крупп с Путиловым.
У нас в классе был Горяинов, сказал Андрей. Он называл себя эсдеком, даже ходил на собрания. Он был бы вашим союзником.
Через год ты будешь шагать по Красной площади с трехцветной кокардой и искренне вопить: «Смерть бошам!»
Сергей Серафимович, обиделся Андрей, вопить вообще не в моих правилах.
Прости, вопить будет толпа, ты будешь сочувствовать ее позывам.
Надеюсь, что ваше предсказание не сбудется.
Сергей Серафимович наполнил бокалы. Шампанское уже немного согрелось.
Каждый остается при своем мнении, мой мальчик, сказал Сергей Серафимович. Я делюсь с тобой своими тревогами, но ты вправе счесть их стариковской воркотней.
Андрей вдруг увидел, что у Сергея Серафимовича старая шея. Кожа была не человеческой, а как у пресмыкающегося словно у исхудавшего хамелеона.
Я обязан думать о твоем будущем, продолжал старик, так как ты пока думать о нем не способен. Ты вообще бы предпочел сейчас фланировать по набережной со знакомой восьмиклассницей семнадцати лет от роду. Год в твоей жизни дистанция экстраординарная. Для меня это минута.
Честное слово, я не могу встать на вашу позицию, сказал Андрей. Хоть у меня и нет на примете восьмиклассницы, я бы предпочел сейчас фланировать по набережной.
Возможно, это прозвучало вызовом, но Сергей Серафимович вызова не заметил.
Не исключено, сказал он, что ты изменишь свою точку зрения куда скорее, чем предполагаешь. А я постараюсь тебе помочь.
Как? Состарив меня?
Поток времени скор и непостоянен, сказал Сергей Серафимович, словно не обращался к Андрею, а подумал вслух.
Андрею хотелось еще шампанского, но неловко было самому взять бутылку. А Сергей Серафимович словно забыл о ней.
Чтобы быть уверенным в том, что ты сможешь завершить образование, сказал он, я не хочу ограничиваться лишь денежной помощью, которая может обесцениться скорее, чем мы с тобой этого бы хотели. Однако в любом случае я открыл на твое имя счет в Московском коммерческом банке завтра я передам тебе все документы. Я вполне доверяю твоему здравомыслию, но все же хотел бы застраховать тебя от неожиданных эскапад, которые столь возможны в твоем возрасте. Ты сможешь распоряжаться этим счетом лишь в определенных пределах.