Взгляните на мои великие деянья,
Владыки всех времен, всех стран и всех морей[6]!
Но все, что осталось теперь от всех этих деяний, «среди песков глубоких обломок статуи» и «кругом мертвая пустыня и небеса над ней». Саргон стал первым героем Озимандии[7]. И даже сегодня никто так и не усвоил урок. Римские императоры, Наполеон, Гитлер и прочие мечтали об имперском величии и эта мечта укоренилась в настоящем и будет жить вечно.
Вавилонские копии надписей, датируемых ранним Аккадом, утверждают, что Саргон правил империей в течение пятидесяти пяти лет (около 23342279 гг. н. э.). Несомненно, за экспансией стояло нечто большее, чем просто завоевание и разорение, как в случае с Казаллу. Вероятно, во многих городах он пощадил местное население, заменив их самоуправление наместниками из Аккада. Как и везде, предыдущего правителя казнили и вместо него назначали доверенного помощника. В случае с Казаллу и другими опустошенными землями, местных предавали мечу, сгоняли в плен и превращали в рабов: примерно так же Библия повествует об израильтянах, попавших в плен в Вавилоне более 1500 лет спустя.
Согласно источникам, во время первых завоеваний Сумарских городов, Саргон назначил свою дочь Энхедуанну верховной жрицей богини луны Инанны в Уре и бога неба Ан в Уруке. Энхедуанна хорошо подошла на роль жрицы, написав несколько хвалебных песней шумерским богам, значительно помогавшим ее отцу в покорении местного населения. К примеру, о ней пишут:
«Дочь Саргона стала первым установленным автором в истории и первой, кто выразил на письме личные отношения со своим богом».
Два этих шага можно назвать очень важными на пути к нашей социальной индивидуализации. До этого верующие в страхе раболепствовали перед богами. Энхедуанна утверждала, что она не просто жрица. Она хотела, чтобы ее воспринимали как личность, которая могла вести беседу с богами. Она к ним лично обращалась и рассказывала, что происходило в их городах. Когда некий Лугаль-Ан возглавил восстание в Уре, Энхедуанна обратилась к Инанне с просьбой передать Ану послание, в котором молила его об исправлении ошибок:
Ведунья, вещунья, всех стран владычица,
Многочисленным людям жизнь дарующая, песнь
святую тебе пропеть хочу ныне!..
В священный покой твоим повелением я воистину вступила,
Я, верховная жрица, Энхедуана!
Я короб священный несла, я на празднике запевала,
Но погребальные жертвы принесены и я не живу уже более.
Я к свету приблизилась свет опалил меня.
Я к тени приблизилась меня окутала буря.
Мои уста сладкогласные наполнились ядом.
Моя радость во прах обратилась.
Мой приговор о, Зуэн, Лугаль-Ане!
Передай это Ану пусть Ан решит дело!
Сообщи это Ану Ан да распутает!
Да отнимет Жена судьбу Лугаль-Ане![8]
Стоит обратить внимание на то, что к Инанне, изначально почитавшейся в городе Ур, обращаются как к «всех стран владычице», это прямая отсылка к тому, что ее власть распространялась отныне на территории, завоеванные отцом Энхедуанны. Значение этого стало очевидным позднее. Во всяком случае, молитвы Энхедуанны были услышаны, права восстановлены, восстание подавлено, после чего она обратилась к Инанне с хвальбой: «Моя возлюбленная госпожа».
Это восстание не было единичной случайностью. По мере того, как Саргон старел, власть над империей ослабевала. Согласно одной поздне-вавилонской хронике, «когда он состарился, люди со всех земель восстали против него и заперли его в городе Аккаде». Саргон все еще мог осадить «любого царя, который хотел бы назвать себя равным». Он двинулся из осажденной столицы и начал контрнаступление: «он отправился на битву и разбил их; выгнал и уничтожил их огромную армию». Еще позднее восстали кочевые племена Верхней Месопотамии, «атаковали яростно, но все же сдались перед его оружием, Саргон достиг их поселений и разбил».
История покажет, что восстания вокруг Аккада многократно повторялись в более поздние годы жизни любого правителя. Сын Саргона Римуш унаследовал от него власть, но его восхождение на престол сопровождалось восстаниями среди шумеров и в Персии. Римуш подавил восстания силой, оставаясь при этом слабым и непопулярным правителем. В конечном счете, он утратил верность даже своих придворных. В 2270 г. до н. э., после девяти лет правления, «его закидали табличками». Как иронично заметил в прошлом веке французский историк Жорж Ру, «это доказывает, что записанное слово уже тогда могло стать смертельным оружием».
Маништушу стал преемником Римуша. Его имя дословно переводится как «Тот кто с ним»: оно указывает на то, что он был братом-близнецом Римуша. Он тоже, кажется, назначил свою дочь верховной жрицей, что, по-видимому, стало обыденностью. Великая военная кампания на юг, к Персидскому заливу, ознаменовала главное событие правления Маништушу:
«Маништушу, царь Киша, после покорения Аншан и Шерихум пересёк Нижнее море на кораблях. Цари городов на другом конце моря собрались на битву. Одержав победу и захватив города, Саргон низверг всех правителей и захватил всю страну вплоть до серебряных рудников. Камни гор, что за Нижним морем, он увёз; из них сотворил себе статую и подарил ее Энлилю».