Постскриптум
Мы вправе назвать Османскую империю последней империей старого стиля. Первые великие империи родились благодаря стремлению к завоеваниям. В случае с Монгольской империей захватнический настрой сначала ее породил, а потом уничтожил. Аспекты цивилизации и эксплуатации шли в списке после завоевания. Однако с конца XV в. империи становились все более морскими во всех смыслах этого слова: море стало играть главную роль в империи. Эта перемена, историческая трансформация, или «прогресс» превзошла даже времена Рима. Характер покорения испанцами Нового Света по деспотичности может сравниться и с завоеванием монголов, но в первом случае вслед за захватом последовала добыча огромных богатств в виде золота и серебра. Здесь же, португальцы обогнули мыс Доброй Надежды в поисках торговли. Они добрались на Восток по Шелковому пути, и их успех способствовал банкротству венецианцев, которые до этого больше всех преуспевали в продажах ценными восточными специями мускатным орехом, перцем, корицей и имбирем[40].
Торговля стала исходным вдохновением для строительства империи, а не следствием. Наступил век растущих европейских империй. Европа превратилась в кокпит конкурирующих национальных государств. Войны выигрывались и проигрывались, но государства выживали, оставаясь более или менее целыми. Никому в голову не приходило попробовать завоевать всю Европу, пока на это не решился Наполеон. Европейская цивилизация развивалась в результате таких междоусобиц. В ходе этого процесса европейские государства-агрессоры разрабатывали все более изощренные военные изобретения, спровоцировав научную революцию. И Леонардо, и Галилей стремились преуспеть в военной инженерии: как только Галилей стал использовать телескоп для наблюдения за небом, он совершил революцию в науке; инструмент модифицировали, и предложили венецианцам в качестве средства заблаговременного предупреждения о приближении вражеского флота.
Пока испанцы и португальцы продвигались вперед, вся остальная часть мира оставалась незатронутой таким техническим прогрессом, но вскоре голландцы, англичане и французы последовали их примеру и начали бороздить семь морей в поисках торговли и новых территорий. Их захват вызывал возражение местного населения, тем самым обостряя старую добрую имперскую тягу к завоеваниям, вызванное в данном случае жадностью и желанием обойти конкурентов, нежели доминированием и стремлением «нести цивилизацию».
Все обстояло иначе на другом конце Евразии: Китай оставался цельным и самодостаточным, и его заморская соседка, так похожий на Британию, то есть Япония, тоже вела политику самоизоляции. Европейские же нации продолжали открывать остальной мир, ревностно претендуя на территории. Величайшей из них стала Британская империя, «над которой никогда на заходит солнце», что, с одной стороны, буквально: независимо от вращения земного шара, Солнце всегда освещало по крайней мере одну из территорий этой обширной империи. С другой стороны, предположение, что солнце никогда не зайдет над империей, в переносном смысле явная чушь. Каждая империя так же глубоко заблуждалась. Один из немногих достоверных уроков истории заключается в том, что синдромом Озимандии страдали и в XX в.: «тысячелетний рейх» Гитлера и понятие вечной «американской гегемонии» тому яркий пример.
Глава 8
Британская империя
Мы часто можем услышать, что если какая-то держава должна была господствовать в мире в XIX начале XX вв., то это могла быть Британская. Всем остальным кандидатам не хватало навыка ведения честной игры и разумности. Как ни странно, чем более «цивилизованными» были европейцы, тем хуже было их отношение к своим колониям: вспомним варварское правление голландцев в Ост-Индии и геноцид, устроенный бельгийцами в Конго[41].
От того, что мы пытаемся сгладить углы относительно характера власти Британии в колониях, ничего не станет яснее, поскольку все уже давно признали, что в истории Британской империи, безусловно, много черных страниц. Возьмем, к примеру, Индию «драгоценный камень в имперской короне»[42]. Вряд ли можно назвать Опиумные войны конца XIX в. честной игрой, ведь британцы вынудили Китай закупать опиум, выращенный в Индии. В результате, около сорока тысяч китайцев, живших у побережья, стали зависимыми от опиума, и ВВП Китая сократился вдвое.
В 1919 году губернатор Пенджаба Майкл ОДвайер устроил Амритсарскую бойню, приказав британским солдатам открыть огонь по сикхам, участвовавшим в религиозной демонстрации. По официальным подсчетам более тысячи человек погибли и около полутора тысяч получили ранения. Говорят, что именно это событие стало отправной точкой движения за независимость. Двадцать лет спустя один из свидетелей кровавой бойни Удхам Сингх в одиночку и без всяких усилий добрался до Лондона и застрелил губернатора ОДвайера. После суда его повесили; но по сей день его почитаемое изображение можно найти в Золотом Храме в Амритсаре, религиозном и духовном центре сикхов.
К тому времени движение за независимость возглавил Махатма Ганди. Он поддерживал практику ненасильственной борьбы и воодушевлял своих сподвижников ложиться на железнодорожные пути, чтобы мешать проезду поездов. Есть определенные основания утверждать, что такая тактика могла сработать только против англичан, которые швырялись помойными ведрами в демонстрантов, но не позволили бы поезду пройти по их телам.