— Мать-перемать! Об этом я и не подумал. Я говорил о Джеймсе Бакстоне, но с тем же успехом мог бы быть и Джеймс Каннингэм. У них обоих есть братья, так ведь? Я имел в виду Ника Бакстона. Кстати, связаться со Стивеном я тоже пытался, но он в отпуске на две недели.
— Что, убийства могут иметь какое-то отношение к имени Джеймс?
— Возможно. Но если так, то почему был убит Филипп Род?
— А не могло у него быть такого среднего имени — Джеймс? Филипп Джеймс Род. А?
— Что-то не припоминаю, а его досье у меня с собой нет. Вот встретимся с Элисон, у нее и спросим. Нам туда.
Ред кивает в сторону большой синей таблички на придорожной траве и сворачивает на боковую дорогу.
— Ну, так что рассказал брат Джеймса Бакстона? — спрашивает Джез.
— Он сказал, что в школе у Джеймса имелся гомосексуальный опыт. Парень «экспериментировал», так он выразился.
— Ну и что с того?
— Да то, что Лабецкий мог и ошибиться, отрицая сексуальную подоплеку.
— Неужели какой-то там мальчишеский случай может служить основанием для такого вывода? Нет уж, прошу прощения. Тем паче что ни на одном из тел следов сексуального насилия не обнаружено.
— Это смотря что считать сексуальным насилием. В некоторых формах оно может осуществляться и без всяких следов. Меня, например, озадачивает момент с трусами — почему они все в трусах? Предположим, убийца гей или, может быть, склонен считать себя таковым. Он сексуально озабочен, но не уверен в своей сексуальной состоятельности. Мы ведь не знаем, как там было дело с трусами, — возможно, он заставлял их раздеваться перед ним и, глядя на их наготу, пытался возбудиться. Но с эрекцией у него дело швах, он импотент. Поэтому никаких следов контакта не остается — он просто заставляет их раздеться, может быть, принимать какие-то позы, а потом, после того как они наденут трусы, убивает.
— Вообще-то, на мой взгляд, версия за уши притянута.
— Ей-богу, на мой тоже, но лучшей-то у нас нет. Не так ли?
— Может, и так. Но каким образом можно приплести к этому язык и ложку?
— Да, с ложкой тоже не все ясно. Если это связано с богатством, то Филипп Род и Джеймс Бакстон в схему укладываются, потому как оба из богатых семей. Но вот с епископом облом — он жил на жалованье. Нам остается или предположить, что его убили по ошибке, или признать, что это мы взяли ложный след. И боюсь, что, хотя мне совсем не хочется это признавать, верно последнее.
— Ладно. А как насчет языков?
— Ну, если мы допускаем наличие сексуальной подоплеки, то в рамках этой версии вырезание языков можно объяснить рядом причин. Скажем, он заставляет их отсосать у него или что-то в этом роде, но боится, что во рту останутся следы семени, кожи — короче, то, что позволит его идентифицировать.
— Только что было сказано, будто он импотент.
— Было, признаю. Поэтому мне и самому версия с уничтожением следов не кажется такой уж удачной. Тем паче что, вырезав язык, их не уничтожишь — они могут сохраниться в ротовой полости или в желудке. Ладно, этот вариант мы пока отложим и попробуем подойти с другой стороны. Язык, он ведь служит для поцелуев. Язык — это знак интимных отношений. Проститутку, например, не целуют, ей показывают штуковину, да и все дела. Но если Серебряный Язык считает отношения, имевшиеся у него с этими людьми, чем-то интимным, то он может рассматривать язык как символ этой близости. А значит, может забирать их с собой, на память. Хранить и рассматривать. Собственно говоря, для импотента, у которого пенис не работает, язык как сексуальный орган может иметь еще большее значение. Тут уже просматривается определенная логика.
— А как насчет епископа?
— Насколько я понимаю, он был настолько далек от секса, насколько это вообще возможно.