Одевшись, Корделия спустилась вниз и увидела Дэвида, входившего с улицы.
— Как рано ты встал, дорогой! — обратилась она к брату. — Где ты был?
— На верфи. Вчера Марк разрешил мне попытаться повлиять на ленивых рабочих и поторопить их с ремонтом корабля. Вот этим-то я все утро и занимался.
— Как ты думаешь, когда корабль будет готов к отплытию?
Дэвид сделал выразительный жест рукой, который он перенял у неаполитанцев.
— Одному богу известно! — ответил он. — Рабочие не торопятся и всегда находят оправдание своей нерадивости. Невозможный народ!
— Наберись терпения, — засмеялась Корделия. — В конце концов, Дэвид, не так уж плохо, что ремонт затягивается. У Марка и владельца корабля есть время немного отдохнуть после долгого плавания.
Брат немного оживился.
— Сегодня мы наконец познакомимся с бароном фон Вютенштайном, — сказал Дэвид. — Он остановился у друзей, что живут неподалеку от Неаполя, но мне известно, что сэр Уильям пригласил его сегодня на обед.
— Сэр Уильям так добр к нам, — сказала Корделия. — Прошу тебя, в его присутствии не выражай открыто свое нетерпение поскорее покинуть Неаполь. Думаю, это может показаться неблагодарностью с твоей стороны.
— Но я действительно жду не дождусь этого момента. Невыносимо сидеть здесь без дела, когда я мог бы давно уже быть на Мальте и служить Ордену наравне с другими рыцарями.
— Ждать осталось недолго, — успокаивающе сказала Корделия, боясь, что брат снова начнет нервничать по поводу задержки в порту.
Они прошли на террасу, и после прохлады и полумрака салона яркий свет солнца слепил глаза и обжигал кожу.
— Каждый день будет казаться мне вечностью, пока я не окажусь на Мальте, — сказал Дэвид. — Кроме того, я опасаюсь, что некоторые чрезвычайные обстоятельства могут задержать нас в Неаполе.
— Что ты имеешь в виду?
Дэвид оглянулся через плечо, словно опасаясь, что кто-то мог их подслушать.
— Вчера все говорили об огромном флоте, который Бонапарт готовит в Тулоне. Кое-кто думает, что у него есть секретный план.
— Вполне очевидно, — ответила Корделия, — что, имея преимущество в количестве кораблей, Бонапарт надеется прорвать блокаду англичан. Возможно, он планирует новую кампанию на море.
— Зачем ему это — вот в чем вопрос, — сказал Дэвид. — Ему есть что еще завоевывать, не покидая суши.
— Опять битвы, опять страдания и жертвы! Ненавижу войну! — возмущенно воскликнула Корделия.
— Все женщины думают так же, как ты, — ответил Дэвид. — Меня же не оставляет мысль, что Бонапарт — необыкновенная личность.
— Необыкновенная?
— Ну да. Только представь себе, за одну кампанию он победил пять армий, выиграл восемнадцать битв и шестьдесят семь менее крупных сражений. Взял в плен сто пятьдесят тысяч человек!
Помолчав и взглянув на сестру, чтобы убедиться, какое впечатление произвели на нее его слова, он добавил взволнованно:
— Сэр Уильям подсчитал, что Бонапарт принес французской казне два миллиона франков.
— Но он не завоевал Англию и никогда не завоюет! — горячо возразила Корделия.
— Никогда не завоюет и Мальту! — воскликнул Дэвид с воодушевлением. — Помнишь, Корделия, я читал тебе об осаде турками Мальты? Самой знаменитой осаде в истории?
— Это было давно.
— В 1565 году, — уточнил Дэвид. — Никто и никогда не проявлял такого мужества, выдержки, храбрости, как рыцари Ордена.
В голосе его звучала гордость, когда он продолжил:
— Рыцари спасли от турков Сицилию и южную Италию. У них не хватало оружия, не хватало людей, но они все равно победили!
— Ты так часто рассказывал мне об этом, — сказала Корделия, — что, запомнила все почти слово в слово.