Что-то вроде огромной человеческой куклы. «Doggi Bag» [5] — новый друг ваших детей!
Сегодня все точно с ума посходили. Не город, а сплошная пробка. Тысячи автомобилистов истерично сигналят. Очередь на катер, который возит на острова, расположенные в бухте, растянулась метров на сто. Все так и норовили исподтишка двинуть сумкой-холодильником по ногам соседа и ткнуть зонтиком в чье-нибудь брюхо.
Марсель зевнул. Они ругались с Мадлен до двух ночи. Он смертельно устал. Затертые в потоке машин автобусы, мотоциклисты без шлемов, нескончаемые выгрузки-погрузки, запрещенные стоянки, терроризм то и дело ссущих собак, старые сатиры, юные пьяницы, бродяги, клептоманы… Его, полицейского Марселя Блана, все это по-настоящему достало! Поспать и отдохнуть — больше он ничего не хотел. Уехать на Аляску и кататься по льду… Бог мой, ну и туша!
Толстяк с трудом шел по площади, переваливаясь как утка. Под необъятной гавайской рубахой подпрыгивали складки жира, живот висел, покрывая ляжки, как фартук. Марсель невольно засмотрелся на него — ему было неловко, но он не мог оторвать от толстяка взгляд. И не только он.
Толстяк прислонился к стене, перевел дыхание. Затем снова принялся переставлять ноги. Его бока, вдоль которых висели огромные руки, напоминали говяжью филейную часть, выставленную на мясном прилавке, а торчавшие из сетки с продуктами банки консервов били его по чугунным коленям.
За передвижением толстяка следили пронырливые маленькие живые карие глазки. Потом их взгляд задумчиво остановился на Марселе. Не прошло и мгновения, как он засверкал злобной радостью; этот жесткий взгляд, как всполох желтого пламени, обжег Марселя, но когда тот, почувствовав необъяснимую тревогу, обернулся, на него уже смотрели вполне нормальные, дружелюбные глаза.
А ведь Марсель обернулся сразу же. Показалось, что кто-то за ним следит. Чувство было неприятным. Но он не заметил ничего особенного.
Коротышка оседлал мотороллер. Этот толстяк мне нужен. Сию минуту. Прямо сегодня вечером. Мне нужна , эта трясущаяся плоть, эта двуногая туша, эта восхитительная масса сырьевых ресурсов. Он мне нужен…
— Я на минуту в мастерскую. Сейчас вернусь…
Патрон кивнул — он был не в состоянии отвлечься от требований налогового инспектора, проевшего ему всю плешь.
За толстяком следить было не сложнее, чем за китом, прокладывающим себе путь в саванне. Он прошел несколько улиц, покачиваясь при каждом шаге, приблизился к парадной двери старого дома, с облегчением нырнул в подъезд. Конечно, он никакого внимания не обратил на остановившийся позади него мотороллер.
Толстяка звали Роже. Лоран Роже. Ему было тридцать три года. Мать его умерла два года назад; в тот год он достиг стотридцатикилограммового рубежа. Теперь он весил сто сорок четыре. Жил он один, впрочем, женат он никогда и не был, ему так и не случилось «познать» женщину. Он предпочитал замороженные равиоли.
Уже запыхавшись, толстяк начал подниматься по лестнице. Он не знал, что делает это в последний раз — в последний раз надрывается на этих проклятых ступеньках. Однако, знай он об этом, может, такое ему не очень-то и понравилось бы…
Марсель, стоя перед шкафом, закончил вытираться, снял с крючка одежду и начал одеваться, рассматривая при этом в зеркале собственный брюшной пресс. Ни жириночки, отметил он с удовлетворением. Тот же силуэт, что двадцать лет назад. Влажные волосы приятно холодили шею. Он чувствовал себя легким и вместе с тем весомым. Он чувствовал себя сильным. Мужественным. По понедельникам он ходил на тренировки по карате. Там-то он и познакомился с Жан-Ми. Жан-Ми привел с собой Жаки и Бена, а Бен убедил записаться в группу и Паоло.