Ты тут посиди, брате. Откуда-то возник радостный Истр. Хочешь, я тебе медку принесу?
Не-е, застонал Радомир. Не надо, хватит уже А вот с мужиками-то со старейшинами то есть, надо бы выпить.
Не надо, рассмеялся парнишка. У них свое гулянье, ты до него не дорос еще. А здесь для нас, молодых! Пей, пляши, веселися!
А завтра, поди, на работу вставать?
Да, страда, страда завтра. Еще не закончили. Завтра, брат, и нам с тобой скирды таскать.
А сможем?
Доброгастовы да не смогут? Не смеши, брат!
Звездная ночь плескалась весельем, искрилась кострищем и плясками. Немного оправившись, Радомир поднялся на ноги, опираясь на плечо Истра, подошел к костру под приветственные крики парней и девчонок. Поискал глазами ту, из бани Малосту Не нашел, ну и ладно красивых девчонок хватало. Улыбнулся ах, хорошо-то как, как хорошо!
Глава 11
Осень 450 года. Поселок
НавийВсе население деревни строило стену. Из ближайшего леса возили бревна, отесывали, ставили тын, сколотили уже крепкие ворота, и сейчас кузнецы обивали их толстыми железными полосами. Страда закончилась, прошел обмолот, желтели деревья и жухли в степи травы, а высоко в небе курлыкали журавли, сбиваясь в стаи. Осень пришла незаметно уж очень много было работы, некогда оглянуться. Все жители селения, родичи и соседи, трудились на равных, зато все вместе, а так веселее. Там острое словцо, там два, глядишь, уже и смех пошел, а поблизости кто-то затянул песню:
Глава 11
Осень 450 года. Поселок
НавийВсе население деревни строило стену. Из ближайшего леса возили бревна, отесывали, ставили тын, сколотили уже крепкие ворота, и сейчас кузнецы обивали их толстыми железными полосами. Страда закончилась, прошел обмолот, желтели деревья и жухли в степи травы, а высоко в небе курлыкали журавли, сбиваясь в стаи. Осень пришла незаметно уж очень много было работы, некогда оглянуться. Все жители селения, родичи и соседи, трудились на равных, зато все вместе, а так веселее. Там острое словцо, там два, глядишь, уже и смех пошел, а поблизости кто-то затянул песню:
Моя ладушка, красна девица,
От красы ее травы клонятся,
И поют ей с небес песни звонкие!
И не случайно: слава богам, страда закончилась до дождей, урожай сберегли, наступала пора свадеб. В селении живущие по соседству семьи давно успели породниться, почти все парни и девушки друг другу приходились братьями и сестрами, поэтому уже лет двадцать невест искали на стороне. В давние времена, когда еще с готами мирно жили, не зазорно было и от них девушку в дом привести или свою им отдать.
Уж ты ладушка, красна девица!
Открой в сердце своем ты тропиночку
Да дороженьку мостик радужный
Ты для вольного сердца молодца.
Хорошо пели, дружно, Радомир тоже бы подхватил, да стеснялся боялся попасть не в лад. Да и грустно было: его-то ладушка о-о-ой как далеко, вряд ли скоро придется свидеться.
А Доброгаст-то не промах нового сыночка женить задумал. В пристройку, где жили неженатые парни, являлся часто: присядет, и давай с Радомиром разговоры вести. И все к одному клонил к женитьбе.
За леском, за кленовой рощицей, Озогля-река течет, там в селениях девки красны, тебе понравятся, парень! Женишься пока на одной, обживетесь, детишки пойдут, а там, как на ноги встанешь, можно будет и еще подобрать. Одна жена это разве дело? Так, уткам на смех.
Родион все отнекивался: молод еще жениться, дескать, вот, на следующий год разве что
Э-э-э, в следующее-то лето и Истр, детинушка, в силу войдет, тоже женихом станет! Старику все хотелось пораньше уладить дело.
Вот и славно! Вдвоем за невестами и поедем, как истинные братья.
Поохал, поохал Доброгаст, да махнул рукой что тут скажешь? Не уговорил, ладно пусть уж следующим летом.
Ты для вольного сердца молодца-а-а-а!
Славная была песня.
И поднатужтесь, братие! командовал строительством тына кряжистый рыжебородый мужик самого разбойничьего вида, по имени Годомысл.
Все знали, что довелось ему за жизнь повидать немало: попал в юности в плен и только через тридцать лет в родные края воротился, а до того бывал даже у ромеев и работал на строительстве крепостей, так что понимал в этом деле получше многих.
И да помогут нам боги р-раз! И-и-и Пошла, пошла, пошла
Напряглись, потянули за веревки, подняли окованные ворота, на петли навесили. Вот теперь как: было село, а стал настоящий город! С виду не хуже ромейских, радовались новоявленные горожане, разве что не из камня, а из дерева выстроен. Даже начали обсуждать, как назвать его?
Велесовым градом назовите, хмуро посоветовал жрец Влекумер, но народ не поддержал: чай не святилище Велесово тут.
Жрец один был недоволен строительством, шипел, ругался: зря, мол, вдруг да не понравится гуннам? Велят все разрушить или сами сожгут, а еще дань увеличат в наказание. Вот и сейчас что-то такое сказал злобно, сплюнул, великого Аттилу вспомнил.
Да, почесал за ухом Годомысл. О гуннах-то мы не подумали.
А что про них думать? презрительно хохотнул Истр. Понравится, не понравится Нас теперь и гунны так просто не возьмут!
Возьмут, строитель махнул рукой. Нас мало, а гуннов тьмы и тьмы. К тому ж они колдуны, говорят. Кто к ним пристанет, в походы с ними ходит, тот и сам гунном становится!