Зинаида вдруг вспомнила, что с момента своего возвращения не видела священника, и недоуменно оглянулась вокруг:
— А где ж Воронской?
Майор показал здоровой рукой в тень под высокими деревьями, растущими недалеко от дороги. Зинаида посмотрела в ту сторону и, наконец, различила в густой листве фигуру маленького голого человека. Она смущенно нахмурила брови и отвернулась.
— Они украли его одежду, боярышня. Нам просто нечем с ним поделиться.
Зинаида задумалась. Иван так горячо возмущался ее европейскими нарядами, что наверняка отказался бы даже прикрыть ими наготу. Тогда она посоветовала, хотя и с тяжелым сердцем:
— Кажется, у нас нет иного выхода, как только снять одежду с какого-нибудь мертвеца.
— Я уже приказал заняться этим, сударыня, — ответил Николай. — Хотя, конечно, выбор моего солдата может не понравиться священнику, но это все же лучше, чем ходить нагишом.
— Хорошо. Я буду в экипаже, рядом с Эли.
Быстро наступила ночь, но кортеж тронулся в путь еще дотемна. Теперь они продвигались вперед осторожнее, чем прежде, а луна, светившая им в спину, отбрасывала на дорогу зловещие тени. К каждому повороту они приближались с особыми предосторожностями. Но, по крайней мере, воздух уже остыл и был куда приятнее, чем гнетущий жар августовского дня.
Зинаиде опять пришлось терпеть присутствие Ивана Воронского, но теперь ему вовсе не хотелось спорить. Он лишь злобно ворчал, проклиная майора Некрасова и его людей. Он был убежден, что они нарочно нашли ему самое гадкое платье, к тому же самое вонючее из всех, какие можно было отыскать. От огромных шаровар и кожаной безрукавки смердело застарелым потом и чесноком.
Зинаида не стала унимать Ивана, предпочитая вместо этого прилежно зажимать нос платком. Она благодарила Бога за то, что сейчас темно, потому что в темноте не видны были кровавые пятна на этой грязной одежде. Ей вовсе не хотелось занимать свое воображение мыслями о том, от какой именно раны умер бывший владелец этих вещей.
Они уже отъехали достаточно далеко, как вдруг Зинаида вспомнила, что даже не послала никого на поиски того офицера, что помчался за ней в погоню. Представив себе, что он лежит раненый или мертвый в лесу, она устыдилась собственной черствости и эгоизма. Тем паче, что этот человек рисковал жизнью ради ее спасения. В страхе за свою жизнь она совершенно забыла о храбром офицере, и теперь ее мучила совесть.
Глава 2
Багряно-золотая луна, как новорожденный в руках матери, нежилась в ласковых ладонях высоких лиственниц. Нехотя отрываясь от груди матери-земли, сияющий шар начинал восхождение, чтобы за ночь описать широкую дугу на темном небе. Затмевая мириады звезд, он снисходительно проливал свет на землю, окрашивая в красноватые тона шелестящие кроны дубов и берез, окаймлявших деревенский тракт. Когда ветерок шевелил ветви, верхушки деревьев переливались под луной, почти как рябь на здешней речке.
Темные деревянные домишки, украшенные резными наличниками, крылечками и замысловатыми коньками на крышах, лепились друг к другу и прятались за плодовыми деревцами. Небольшие сараюшки выглядывали из-за стен скромных жилых построек, и все это было обнесено дощатыми заборами, о которые зимой разбивались жестокие вьюги.
Тяжелый экипаж в сопровождении немало пострадавшей в потасовке стражи громыхал мимо домов, привлекая к окошкам всех жителей деревеньки, от мала до велика. Великолепие этого экипажа и ужасающее состояние его сопровождения бросались в глаза даже в ночных сумерках. Некоторые из воинов были в синяках или в крови, и это вызывало самые разные предположения у местных жителей. Но никто так не беспокоился о жалком состоянии этих людей, как майор Некрасов. По его приказу кортеж быстрым шагом проехал через все селение, чтобы сохранить хоть сколько-нибудь достойный вид.