Не оправдывайтесь. В этом нет никакой нужды. Очень хорошо понимаю вас. Прошу.
Она взяла меня под руку, провела в большую комнату с хрустальной люстрой, коврами, диваном, креслами, цветами в вазах, с черным роялем в углу.
Сорок лет назад здесь жил слесарь паровозного депо Жаворонков со сварливой женой Полиной. Спали они на щелястом, с облупившейся краской полу. Варили еду на «буржуйке» с выведенной в окошко трубой. Рассказываю об этом новой хозяйке нашего бывшего жилья.
Она вскинула гладко причесанную голову, весело рассмеялась.
Вспомнили! Житье-бытье давно минувших дней. Сейчас ваши бывшие соседи живут, наверное, не хуже меня.
Все верно. Но я, знаете, никак не могу забыть, как мы н а ч и н а л и. Все удивляюсь. Вернее, не удивляюсь, а радуюсь тогдашнему нашему оптимизму, нашей вере в будущее.
Да, вера великая вещь. Хотите кофе? С пирогом. Только что испекла.
Она разлила по чашкам кофе, поставила на стол блюдо с пирогом.
Пожалуйста, прошу.
Спасибо Вы всю квартиру занимаете?
Разумеется. Вдвоем с мужем. Детей у нас, к сожалению, нет. Он сейчас в Москве, в командировке. А вы вы тоже в командировке здесь?
Да.
А, собственно, кто вы?
Покривила душой. По глазам вижу знает она, кто я такой, откуда, но почему-то считает нужным скрывать.
Моя фамилия Голота. Егор Иванович познакомил нас.
Извините, я тогда не расслышала. Голота!.. Так я же вас хорошо знаю. Мы с вашей женой в прошлом году отдыхали в Соколове. В одной комнате жили. Она вам наверняка обо мне что-нибудь рассказывала.
Жены много чего не доверяют своим мужьям.
Мужья платят им той же монетой, засмеялась хозяйка. И правильно делают. В самой дружной семье бывают тайны, которые не следует до поры до времени знать ни супругу, ни супруге.
Не согласен, но не отвечаю. Не хочется вступать с «царицей Тамарой» в неприятную и опасную для меня дискуссию. Могу нечаянно проговориться, выдать себя с головой. Дело в том, что я с некоторых пор не нахожу общего языка ни со своей женой, ни с чужими. Моя точка зрения на супружескую жизнь стала настолько своеобразной, что я предпочитаю о ней умалчивать.
Ем яблочный, еще теплый пирог с удовольствием. Вкусно! Но недолго блаженствовал. Вдруг почувствовал, как мягкие куски пирога превратились в жесткие камни и прямо-таки ввинчиваются в желудок, оставляя, наверное, на стенках пищевода кровоточащую резьбу. Больно! Так невмоготу больно, что кричать хочется Медленно, маленькими глотками, допиваю свой кофе. Вроде бы полегчало. Я отодвинул красную, на красном блюдечке чашечку, поднялся.
Спасибо, Тамара Константиновна. Мне пора.
Куда же вы? Почему заспешили?
Через полчаса мне надо быть на комбинате.
Ну, если надо Да, в какой комнате вы жили?
В самой махонькой.
Там теперь моя спальня. Хотите посмотреть?
В другой раз, если позволите.
Она тоже поднялась:
Ну что ж, до свидания
Ничего дурного я как будто не сделал. Но чувствовал себя скверно. Всю дорогу до «Березок» муторно было на душе. И в гостинице долго не мог успокоиться. Шагал по комнате, стоял у окна, смотрел в темный парк, слушал шорох листьев и пытал себя: почему мне тошно? почему вдруг нутро заболело?
Около двенадцати раздался телефонный звонок. Кому я понадобился так поздно? Поднял трубку. Женский голос, певучий, вкрадчивый, произнес:
Добрый вечер. Это я, Тамара Константиновна. Вспомнила сейчас, что завтра, я выступаю в доменном. В пятнадцать часов. Буду петь вся выложусь!
Прекрасно. Желаю успеха.
А вам не хочется послушать мое пение?
Я усмехнулся: удостоился персонального приглашения!
Если к пятнадцати случайно окажетесь в доменном, загляните в красный уголок.
Я решил прекратить затеянную царицей игру. Ответил вежливо, но сухо:
Тамара Константиновна, я давно ничего не делаю случайно. К сожалению, завтра я не буду в доменном. Желаю вам успеха. Доброй ночи.
И положил трубку
Утром она подкатила к подъезду гостиницы на своем «жигуленке». Вот так сюрприз! Вышла из машины, огляделась. Красивая, строгая, злая, во всем красном. Постояла, подумала и решительно поднялась на крылечко. Неужели ко мне? Да!
Извините за вторжение. Но другого выхода у меня не было.
Доброе утро. Садитесь. Хотите кофе?
Хочу поговорить! Она стояла посреди комнаты и смотрела на меня. Вы приезжали на Пионерскую не затем, чтобы посмотреть на свою бывшую халупу. Хотели застать меня врасплох. Уличить.
Уличить? В чем?
Не притворяйтесь. Эх, вы! Поверили бабьим сплетням
О чем вы, Тамара Константиновна? Неожиданно для себя я взял ее за руку. Я не знаю, что говорят о вас. И не хочу знать. А верю я только себе. Своим глазам, своим ушам.
Она вырвала свою руку из моей и убежала.
Я услышал, как ее «жигуленок» фыркнул переобогащенной смесью, сорвался с места и исчез за воротами.
Минут через десять, когда я вышел из гостиницы подышать свежим воздухом, во дворе появилась салатная «Волга» с черными шашечками. Такси подрулило ко мне. Егор Иванович! Лицо нахмуренное, в глазах тревога. Так озабочен, что забыл поздороваться.
По дороге сюда, это самое, встретил царицу Тамару. Притормозили. Поговорили. Каждое ее слово в слезах вымочено. С чего бы это, а? Не ты, Саня, ненароком обидел ее?