Местный родственник обещал им помочь…
Кроме краткой семейной хроники приютивших меня азербайджанцев я с удавлением узнала, что, оказывается, вчера, когда меня привезли сюда, немного пришла в себя и попыталась продолжить военные действия. Да так активно, что меня с трудом удержали четверо крепких мужчин. Джамалу даже пришлось ввести мне слоновью дозу аминазина, чтобы я успокоилась.
— Потому я и проспала так долго, — сделала вывод я.
— Да. Хорошо спала. Маладэц.
— Скажи, Лейла, а почему Исса не побоялся оставить тебя одну со мной? Ведь я бандитка. Разбойница. Я пыталась отнять у твоих земляков машину. Угрожала им пистолетом.
Азербайджанка рассмеялась в ответ.
— Ха, Марын! Какой бандыт? Какой разбойнык? Я выдэл бандыт и разбойнык. Настоящий бандыт. И Исса видэл. И Джамал. И такым, как ты, тоже видэл. Нэт, ты нэ бандыт. Ты другой. Кто, ны знаым. Ны хатым знат. Но то, как ты билам мылыциям, значит ты ны обычин бандыт.
Я так и не просекла, как так меня, воинствующую гарпию, сразу же раскусили. Не забоялись, даже отнеслись ко мне без малейшей опаски. И так и не смогла найти хоть какой-нибудь причины того, что практичные, в общем-то, люди, лишенные слюнявой сентиментальности, так активно принимают во мне участие, рискуя, ни много ни мало, своей свободой и своим будущим. Хотя стоит ли пытаться найти всему, что творится в этом безумном мире, какие-нибудь причины? Проще взять да и просто принять на веру то, что не перевелись еще на Земле сумасшедшие альтруисты.
— То, что ты зыдэс, Марын, знаым токымпят человэк. Исса, Джамал, я и ищо два — Мусса и Алик. Те, что эхалым в «Ниве», когда ты напала. Больше ныкто ны узнаым. Зэмлякам даже нэ гаварым. Ты ны бойся. Ныкто ныкуда ны гаварым.
— Спасибо, — сказала я и с удовольствием начала слушать рассказ о том, что ночью натворила в местной мусорне. А натворила, оказывается, следующее.
Каким-то чудом ухитрилась сохранить у себя маленький пистолет, который растяпа Подпалый не обнаружил в складках одежды при моем задержании, и на первом допросе, который проводил начальник ОБЭПа, пустила его в ход, тяжело ранив героического майора. Когда на звук выстрела прибежал его старший брат, напала на него из засады и нанесла неустановленным тяжелым предметом удар в затылочную часть головы. После чего, захватив табельное оружие местного ментовского босса, отправилась творить беспредел в дежурную часть. Там, предварительно ранив и сковав наручниками троих доблестных стражей порядка, пыталась выбить из одного из них секретную информацию о том, где находится ключ от сейфа. При этом прибегла к изощреннейшим пыткам, как то: прижигание тела сигаретой и зажигалкой, пинание ногами в лицо и в живот (почему-то ни слова не было сказано про другие места) и т. д., и т. п.
В данный момент в районе введен план «Сирена-1». Из областного центра сюда в срочном порядке переброшены дополнительные силы милиции и внутренних войск, к моему поиску привлечены местные армейские подразделения. Леса и поля в округе прочесываются патрулями, на дорогах и в местах возможного моего появления выставлены посты. Ориентировки на меня разосланы во все отделы и отделения МВД по всей Центральной России. Мою фотографию имеет при себе каждый самый что ни на есть распоследний спившийся участковый. Так что никуда мне, несчастной, не деться, рано или поздно меня изловят. И тогда не позавидуют мне даже заложники, сидящие в чеченском зиндане. Уж слишком злы на меня менты…
— Как ты тумаышь дэлать дальше? — спросила меня Лейла, и я ответила ей:
— Не знаю.
Я и правда не знала. Даже близко не представляла, как мне выбраться из ненавистных Пялиц. Единственная надежда на телефон. Вот только где бы его достать? Не идти же на местный переговорный пункт и пытаться заказать разговор с Санкт-Петербургом. У азербайджанцев телефоном даже близко не пахнет. И вообще в Пялицах это предмет небывалой роскоши.