Оппонент смотрит на меня прямо. Я умею такие взгляды выдерживать не смущаясь.
Что с вами происходит? спросил он.
Ничего особенного, Юрий Петрович, ничего особенного... Живу потихоньку, как все...
Он не обратил внимания на мои слова, словно не для него они были произнесены.
Как угораздило вас киллером стать? Только без виляний расскажите... Вспомните, что вы были боевым офицером. И расскажите прямо. Как в армии.
Мочилов... Какая хорошая фамилия для киллера!
А я думал, все от вас зависит... удивился я, страиваясь на стандартном канцелярском стуле, произведенном деревообрабатывающей промышленностью лет сорок назад. Жестко, зато надежно не рассыплется под тобой.
Оппонент смотрит на меня прямо. Я умею такие взгляды выдерживать не смущаясь.
Что с вами происходит? спросил он.
Ничего особенного, Юрий Петрович, ничего особенного... Живу потихоньку, как все...
Он не обратил внимания на мои слова, словно не для него они были произнесены.
Как угораздило вас киллером стать? Только без виляний расскажите... Вспомните, что вы были боевым офицером. И расскажите прямо. Как в армии.
Как в армии, товарищ полковник, не получится. Потому что я почти забыл, что это такое. Честно говоря, сегодня испытал приятные ностальгические чувства, когда вот этот бункер увидел. Вспомнить мне есть что. Но это мимолетное. А в целом жизнь моя уже иначе устроена. Без этих бункеров, без обращения по званию и без стойки «смирно». Кроме того, я давно отвык молча переносить манеру некоторых людей разговаривать со мной, как с мальчиком. Перерос я в себе самом уважение к армейской субординации.
И я посмотрел на него выразительно.
Полковник не дурак. Он понял. Как и с Таней, мы с ним тоже проходили одну психологическую школу. И умеем улавливать одинаковые вибрации. Но он не пожелал подстроиться под мой уровень мышления. Армия сидит в нем слишком прочно, и три большие звездочки на погонах, даже при том, что сейчас полковник в гражданском, заставляют плечи держать выше и шире перед каким-то инвалидом-капитаном особенно. От начальственного тона избавиться и стать в одночасье интеллигентом дано не каждому, даже профессиональному военному разведчику. Для этого следует еще и характер иметь иной.
Вас что, нужда заставила стать наемным убийцей?
"Наемный убийца" это звучит патетически. Не находите? Словно вы воспитываете меня...
Именно это я и пытаюсь сделать.
Напрасно. Я уже сам под влиянием внешних обстоятельств себя воспитал. И влился в сегодняшнюю жизнь полноценным членом социума. Заметьте, Юрий Петрович, это не трудно в сегодняшнем нашем обществе киллер стал единицей более обычной, чем, скажем, был когда-то Герой Социалистического Труда, работяга с какого-то завода.
Не философствуйте...
Если мне нравится философствовать, я буду философствовать. И никто мне это не запретит. Потому что я есмь я. Вот такой, какой есть. Обученный за счет государства высококвалифицированный убийца.
Вы уверены, что не забываетесь? Кажется, я начал понемногу ломать апломб полковника. Он занервничал, а это значит, что теряет в себе уверенность. Если так пойдет дальше, я его переиграю.
Абсолютно. Я не вижу за вами морального права меня воспитывать. Да, я киллер. Ну и что?
Полковнику хотелось бы стукнуть кулаком по столу-я заметил это, но он не решился. Или просто понимает, что тогда разговора у нас не получится. А ему этот разговор, кажется, очень важен. Так же важен, как и мне самому.
Вы забываете, что я могу в любой момент приказать арестовать вас и передать правоохранительным органам. И милиция, и ФСБ давно на вас зубы точат. И будут рады. Пока вас спасает только принадлежность к Службе...
У меня по спине опять пробежал мороз. Не от испуга никогда полковник своей угрозы не выполнит. Если человек виноват и не нужен Службе она не будет его защищать. А меня защищали, меня подстраховывали, меня берегли. Вывод очень я им нужен. И я осознал это явственно, как озарение на меня снизошло. Чем-то я очень и очень ценен, хотя представления не имею чем именно.
Вы же сами предлагали не валять дурака. Давайте не будем. Меня достаточно хорошо готовили когда-то, чтобы я сумел качественно просчитать сложившуюся ситуацию. Выдавать меня следственным органам не в ваших интересах.
Почему? По глазам полковника я понял, что это и есть главный для него вопрос.
Я для этого и приехал к вам сюда, чтобы спросить почему? У вас спросить... Почему ФСБ, вместо того чтобы арестовать киллера, усиленно занимается тем, чтобы заставить определенные круги вынудить этого киллера совершить очередную акцию. Я и это просчитал если бы ФСБ не создавала условия, в убийстве Таманца не было бы никакой надобности. Но почему ГРУ покрывает, страхует и вытаскивает своего бывшего сотрудника это совсем непонятно. Не самого информированного, не самого знаменитого, не самого отмеченного заслуженными правительственными наградами. Почему?
Ну, во-первых, вы не сами приехали, а вас доставили под охраной... И он посмотрел на меня, как сам, должно быть, подумал, очень хитро. Но это ему только показалось.
Меня так и подмывало рассказать полковнику, где бы он сейчас искал свою охрану, но я воспитанный в грушных традициях предпочел промолчать. Ни к чему предупреждать заранее, что я человек не стеснительный. Если противник предупрежден он вооружен.