Рассказывай быстрее, я почти прорычал.
Что про нее рассказывать... Стерва первостатейная. Сверхжадная. Она из хорошего спортивного парня, чуть-чуть балующегося фарцовкой, сделала то, что потом стало Таманцем. И дурит его при этом на каждом углу. Но выглядит она, признаюсь, хорошо. Лучше меня. Тебе понравится.
Головная боль... Головная боль...
А у Тани одно на уме...
Она не понравится моей голове. Я потому спрашиваю, что мне неприятно было идти сразу после выполнения «заказа», откуда только взялись у меня силы улыбнуться чуть покровительственно и успокаивающе. Нехорошо себя чувствовал. Виноватым. Все-таки Таманец не самый поганый парень был. Но на такую, какую ты нарисовала, я с удовольствием принял бы новый «заказ». Хотя тебе и претит убийство женщины...
Она остановила машину у соседнего подъезда.
Сходи. Только возвращайся быстрее. Не забудь про свою голову.
Голова сама не даст про себя забыть. Я открыл дверцу.
Подожди. Оружие ты там оставил?
Конечно.
Возьми. Она протянула мне свой пистолет. В темноте я не увидел модель, но по легкости и громоздкости рукоятки понял, что это «глок». Эта «дура» мне в кобуру не полезет.
Я сунул пистолет за пояс на спине, рядом с кобурой, взял сумку и пошел. И с каждым шагом приближался ко мне приступ. Торопливо приближался, становясь все ощутимее по весу и боли.
Почти ничего не соображая, я добрался до нужной двери, перед дверью протер полой рубашки ключ, чтобы не было на нем моих отпечатков. Сам ключ положил в раскрытую ладонь. После этого позвонил. И даже не увидел, что за женщина открыла мне дверь.
Заходите, сказала она вопреки наставлениям покойного мужа. Заходите, заходите... поторопила.
Я переступил порог. Не припомню, когда в последний раз у меня была такая сильная боль. Вообще не было такой сильной и так стремительно наступающей.
Я протянул ключ.
Проходите, небритый красивый мужчина. Чай или кофе? Есть хороший коньяк. Я его из Франции привезла. Настоящий.
Мне некогда... Я поднял глаза и увидел только большие ледяные озера, не способные, несмотря на присутствие льда, охладить в жару. Лица не разобрал.
Как хотите...
Она прошла в квартиру. Вернулась довольно быстро. Протянула мне пять пачек, стянутых резинками.
Считать будете?
Я бросил пачки в сумку и торопливо вышел из квартиры. Ледяные озера, должно быть, недоумевали, но я не видел этого. И, вопреки осознанию своей боли, я почувствовал, как они провожают меня до поворота лестницы. Кажется, меня уже зашатало.
Красивый небритый мужчина... последняя фраза звучала оскорблением. «Уколотый» ты, что ли?
Вероятно, у меня в самом деле взгляд «уколотого». Это хорошо, что меня приняли за наркомана. Таманец крупно замешан на наркоте. Поставляет «дурь» во все Поволжье. И его жена должна это знать. Она сочтет, что я приходил по этому делу. Значит, когда ее будут допрашивать, она не упомянет про меня. Связь с наркотой это конфискация имущества. Сообразит.
Я добрел до машины, удивляясь, что еще пытаюсь анализировать ситуацию. Дверцу открыла Таня, потому что у меня не хватало сил. Усевшись, протянул ей сумку и попросил:
В целлофановом пакетике порошки...
Она нашла быстро. Запить порошок было нечем. Я просто разорвал упаковку и высыпал содержимое себе на язык. Практика у меня есть. Когда-то в Анголе доводилось таким же образом глотать даже очень горькую хину.
У меня же самолет в пять утра... Обязательно надо улететь... я еще нашел в себе силы сказать это.
И потерял сознание.
Глава XV
1
Что-то шумит. Как вентилятор... Монотонно...
Еще не открыв глаза, я вспомнил, что отключился в машине у Тани. Не вовремя приступ придавил. Хотя я и успел дело сделать это я помню, потому что приступ разума не отнимает, но вот что дальше со мной происходило загадка. И сейчас лежу с закрытыми глазами, пытаюсь это сообразить. У меня привычка такая я сначала сориентируюсь и только потом открываю глаза. Хорошая, надо сказать, привычка. Она однажды в Афгане выручила меня и позволила из плена вырваться. С тех пор всегда так поступаю. Пытаюсь сориентироваться и сообразить как действовать дальше. И действовать стараюсь по возможности так, чтобы это было для других неожиданностью в случае, когда такая неожиданность требуется. Но, главное, раньше времени нельзя издать ни звука, даже если ранен. Нельзя себя выдать.
Сейчас я не ранен. Я сделал дело, а потом начался приступ. Небывало сильный. И я потерял сознание. Что вообще непонятно. Не терял я раньше сознания. А в этот раз потерял...
Да... Это было в машине... В машине у Тани... Грязновато-серого цвета «шестерка», раздолбанная и гремящая. Таня эту машину покупала уже раздолбанной. Ее во время движения трудно спутать с другой.
Но в салоне той машины вентилятора нет, не услышишь его если только с головой в двигатель не заберешься. Я потерял сознание на переднем сиденье. И рядом была Таня за рулем. Мы ехали от дома Таманца после моего разговора с его женой. Самого Таманца я застрелил десятью минутами раньше. Это я хорошо помню. Из двух пистолетов. Одновременно два выстрела в лоб. Мы ехали оттуда...
Мы ехали... И тогда этого вентиляторного шума не было. И вообще, шум автомобильного двигателя совсем не такой. Любого автомобильного... Не такой ровный и монотонный.