Пока поддерживает... Я прекрасно знаю, что человек становится совершенно ненужным бездушной государственной машине в тот момент, когда в нем отпадает надобность. И моя задача на данном этапе найти золотую середину. Сделать так, чтобы я остался и нужным, и не настолько нужным, чтобы казаться опасным.
Как вам наша кухня? поинтересовался Мочилов.
Я понимаю, что проблема кухни должна в настоящее время беспокоить меня больше всего. Как без этого!
Я сел на прочный стул, к которому привык за время предыдущей долгой беседы в этом кабинете.
С какими новыми бумагами вы изволите меня ознакомить? оставил я его праздное любопытство в праздном состоянии. Своего любопытства хватает.
Полковник пододвинул мне бумаги.
Поинтересуйтесь.
Я поинтересовался.
Ничего нового. Всю картину я сам прекрасно помню. И даже при своем не слишком глубоком знании психологии соображаю, что человеку свойственно задним числом, в воспоминаниях, несколько преувеличивать значение факта, который вызвал у него неадекватную реакцию. Восторг майора Угрюмова и капитана Стрекалова плескал со страниц рапортов. А ответы на вопросы со стороны Миши Саночкина меня просто повеселили. Очевидно, сильно был пьян...
Прочитав, я отодвинул листки на другой край стола.
Полковник Мочилов смотрел на меня с любопытством и с ожиданием. А я изображал небрежность и легкое высокомерие.
Прочитав, я отодвинул листки на другой край стола.
Полковник Мочилов смотрел на меня с любопытством и с ожиданием. А я изображал небрежность и легкое высокомерие.
Ну?.. спросил полковник.
Что?
Что вы про это скажете?
Рапорты как рапорты. А протокол допроса эту бумагу можно использовать в качестве туалетной. Только тогда она приобретет некоторую ценность.
А что касается стрельбы?
Было такое дело. Но я всегда недурно стрелял, начиная с училища. А в остальном это случайность.
Повторить не попробуете? осторожно спрашивает, с недоверием. Понять полковника не трудно. Он офицер, судя по всему, умеющий держать в руках оружие. И понимает, что есть возможное, а что фантазии.
Попробую, если у вас есть желание посмотреть. Мне и самому, признаюсь, любопытно.
Тогда пойдемте. Тир у нас в противоположном конце центра. Он встал и, как всякий канцелярист или секретчик, подергал ручку сейфа. Бумаги же, которые показывал мне, поскольку в них не стоит гриф «секретно», спрятал в ящик стола.
Я и это отметил. Это привычка. Кто знает, может быть, когда-то мне знание таких вот маленьких фактов сгодится.
Дверь полковник закрыл на ключ. На конфигурацию ключа я тоже обратил внимание. Обыкновенный ключ от замка, какие привычно выделяет на любое строительство армейский ХОЗО[23]. При надобности я и с этим замком справлюсь без проблем.
Вход в тир тоже маскируется под березовую поленницу. Хотя бы ради разнообразия заменили березу на осину. Смотрелось бы веселее. Но у армейских архитекторов с фантазией всегда было туго. Единоподобие основной компонент армейского мышления в любой стране мира.
Если в спортзале тренера я не обнаружил, то в тире нас встретил старший прапорщик. А за его спиной на огневом рубеже выстроились четверо ликвидаторов. Навыков они стараются не потерять. Должно быть, готовятся к возвращению в Чечню.
Бутылки приготовили? спросил полковник.
Так точно. Десять штук, доложил прапорщик. Я сразу заметил эту батарею, составленную у стены.
Четверо ликвидаторов опустили пистолеты Стечкина. Не любят стрелять на зрителях.
Они нам не помешают? спросил полковник.
Мне нет, сказал я. Все равно ничего не получится.
Из чего стрелять будете? поинтересовался прапорщик.
"АПС".
Привычка... прапорщик доволен. Очевидно, это и его любимое оружие.
Он достал из сейфа пистолет, зарядил и протянул мне. Ликвидаторы сдвинулись к противоположной стене, освобождая огневой рубеж. Полковник занял позицию рядом с бутылочной батареей.
Как лучше бросать?
Я объяснил, как это делает Миша Саночкин. Мочилов согласно кивнул. Приготовился. Я занял позицию.
Полетела первая бутылка.
Выстрел.
Пуля отбила горлышко.
Естественно, я и не целился в него это невозможно. Я целился в бутылку.
Почти получилось, удовлетворенно сказал полковник.
Случайность.
Повторим.
Опять летит бутылка.
Выстрел. Осколки падают на землю. Бутылка разбита. Летит следующая. Опять разбита. За ней третья, пятая, седьмая.
Бесполезно, говорю я, опуская пистолет и поворачиваясь к мишеням спиной. Хватит мусорить. И так прапорщику весь вечер осколки за нами собирать. Я не вижу цель. О какой прицельной стрельбе может идти речь?
Да, скорее всего так... нехотя соглашается Мочилов. Он явно расстроен. Понимал же, что не бывает такой стрельбы, какую хотел увидеть. Понимал, но надеялся на чудо.
И нервы полковника не выдержали. Он вдруг со злостью швырнул бутылку, которую держал в руке. Я стоял к нему лицом и стрелять не готовился. Но среагировал непроизвольно. Быстро повернулся и выстрелил. И видел, как бутылка будто бы споткнулась в полете.
Мимо... удовлетворенно сказал один из ликвидаторов.
Нет, не согласился я. По касательной задел.
Полковник вдруг ожил и побежал за бутылкой бегом.
Вернулся уже медленным шагом.