И все же возраст, старательно маскируемая прогрессирующая лысинка поклонника ну не то же! Вот не то! Не совсем по статусу столь мощной личности, как актриса Туркаева, к тому же и фамилия у почитателя была вовсе не Золотов, а Зобов. Но когда по окончании вуза тот пришел наниматься на службу в театр молодым актером, художественный руководитель, игнорируя всякую тактичность, заметил, скривившись от необходимости объяснять столь очевидные вещи:
Артист не может иметь такую фамилию. Такую артистическую фамилию, извините, даже в рот брать неприлично.
И Федор Зобов тут же стал Феодором Золотовым, подправив в паспорте от усердия заодно и имя родное, чем сразу же заслужил неприятную кличку у язвительных артистов, не прощающих другим собственных пороков: Золотой Зоб, или сокращенно ЗэЗэ (и ужасно негодовал по этому поводу все годы своей службы). Но надо отдать должное артистом ЗэЗэ был весьма и весьма талантливым. Для таланта, знаете ли, как наглядно доказывает жизненная практика, совершенно не обязательно быть хорошим человеком.
«Первый же плюнет в спину и понесет грязные сплетни, случись «несравненной» выйти в тираж», подумала Глафира с каким-то сочувствием и жалостью в адрес Элеоноры, глядя на приближающуюся парочку.
И ведь оба все прекрасно понимают друг о друге, но в образе, в образе Все игра. Все.
«Как с ней Грановский вообще живет? подумалось Глаше. Элеонора же постоянно в какой-то роли: ладно на сцене, но ведь и в жизни ни одного слова, ни одного жеста естественного, все в игре, в игре, такой психотип личности. Сдуреть же можно!»
Она даже плечами передернула, как обычно мгновенно представив то, о чем подумала, наполнив подробностями, мелочами и красками кусочек из жизни других людей.
Тем временем кипящая праведным гневом Элеонора добралась-таки до режиссерского стола в сопровождении преданного поклонника, державшегося чуть позади нее и желающего оказаться в самом что ни на есть центре грандиозного скандала. В предвкушении которого, кстати, артисты на сцене уже навострили уши и, совершенно беззастенчиво демонстрируя свое любопытство, стали подтягиваться поближе к рампе.
Да вы что, как можно уходить-то?! Тут же вон что назревает! Обжигающий месседж! Туркаева допекла, наконец, Пересветову!
Это же какой шкандаль, боже мой, красоты необыкновенной!
Ой, что будет, что будет!
Ты?! Туркаева уперлась ладонями о столешницу, но сделать жест красивым, с явным доминированием над объектом обличения не получалось помешала коробка режиссерского пульта управления, стоявшая на краю столешницы, которая отгораживала Глафиру от актрисы.
Основной пульт управления сценой, декорациями, звуком и спецэффектами, за которым работает один из помощников режиссера, как и положено, находился за кулисами, а этот, небольшой, портативный, обеспечивал связь с декораторскими и костюмерными, с цехом работников сцены.
Очень удобно, но не для разбушевавшейся актрисы, которой требовалось театрально-красочно, страстно обрушить на зарвавшуюся режиссеришку весь свой праведный гнев.
Мгновенно оценив проигрышность принятой мизансцены, Элеонора энергично оттолкнулась руками, шагнула вперед и вбок, обходя стол, и, опершись одной рукой о край столешницы, подбоченилась.
Ну, слава богу, поза доминирования худо-бедно, но найдена и принята! Хоть и не достигает желаемого эффекта, скорее походит на то, как возмущенная новыми требованиями преподавательница гимназии пристроилась сбоку от сидевшего в кресле директора бунт на корабле обозначен, а вот статуса директорского опустить не удалось. Тот по-прежнему расслабленно сидит в кресле, а недовольная мадам стоит в напряженной позе, которая совершенно не впечатляет, хоть ты как руки пристраивай, не удержалась от мысленной иронии Глафира, мгновенно, на автомате, оценив новую мизансцену с точки зрения театрального постановщика, и откровенно усмехнулась своим мыслям.
Ну, слава богу, поза доминирования худо-бедно, но найдена и принята! Хоть и не достигает желаемого эффекта, скорее походит на то, как возмущенная новыми требованиями преподавательница гимназии пристроилась сбоку от сидевшего в кресле директора бунт на корабле обозначен, а вот статуса директорского опустить не удалось. Тот по-прежнему расслабленно сидит в кресле, а недовольная мадам стоит в напряженной позе, которая совершенно не впечатляет, хоть ты как руки пристраивай, не удержалась от мысленной иронии Глафира, мгновенно, на автомате, оценив новую мизансцену с точки зрения театрального постановщика, и откровенно усмехнулась своим мыслям.
Тебе кажется что-то смешным?! произнесла Туркаева тоном, обещающим страшную расплату и всяческие грядущие беды.
Вы знаете, да, подтвердила Глафира выдвинутое предположение, откидываясь на спинку кресла, словно устраиваясь поудобней и собираясь смотреть представление.
Ах, тебе смешно! стальной струной зазвенело предупреждение в голосе актрисы, заводящейся не по-детски. Так я тебя огорчу! и добавила в речь высокомерно-брезгливых тонов: Ты, малолетняя выскочка! Думаешь, что заплатила кому надо, снялась у пары крутых режиссеров, склепала пьеску в столичном театре, дав денег худруку, и заделалась великой звездой! Кочка на ровном месте образовалась! Возомнила себя великим Гончаровым или Эфросом! Или решила, что Карбаускисом заделалась?! Так вот, можешь считать, что твоя так называемая карьера кончилась, практически не начавшись. Выметайся отсюда немедленно! Твое имя прополаскают во всех соцсетях и публикациях, да так, что до смерти не отмоешься и вход в профессию для тебя будет закрыт навсегда! Тебя просто не станет пшик, пустое место! Не было никогда! А сейчас я сообщу Тихону Анатольевичу, что мы разрываем с тобой контракт и заканчиваем все отношения!