Что касается Нолы, то у нее, очевидно, недавно был урок парикмахерского искусства с Софи. Ее прекрасные темные локоны удерживали десяток ярких заколок. Она также стала меньше краситься и теперь лишь подводила глаза карандашом коричневого цвета, а не черного и красила тушью ресницы. Мне очень хотелось думать, что она училась у меня и моей матери правильно подчеркивать черты с помощью макияжа, а не прятать их под слоем штукатурки, но, наверно, это в большей степени объяснялось ее привычкой спать до обеда. Она продолжала настаивать на том, что просто обязана спать до полудня, независимо от того, сколько раз мне приходилось вытаскивать ее из постели на несколько часов раньше.
Ее одежда по-прежнему была мешаниной самых разных стилей, цветов и узоров, и я терпеливо ждала, когда она наконец пересмотрит свой гардероб. Конечно, это был лишь вопрос времени. Рано или поздно она поймет, что эти дурацкие наряды не прибавляют ей привлекательности. С другой стороны, была Софи, которую неспособность одеваться со вкусом ничуть не смущала. Сегодня для похода на байдарках Нола выбрала рваную белую футболку и длинные рваные джинсовые шорты. Она была босиком, поэтому все еще оставалась надежда, что она наденет что-то иное, нежели берцы или высокие кроссовки «Конверс».
Привет, Олстон! помахала Нола своей подруге. Заметив меня, она остановилась. Ее взгляд переместился от меня к Олстон и назад. Что я вижу? Вы что, ограбили магазин J.Crew?
Раздался звонок в дверь.
Это должен быть твой отец, сказала я. Пойду открою ему, а ты пока заканчивай одеваться и спускайся вниз. Ты же не хочешь опоздать?
Я уже повернулась, чтобы выйти из комнаты, но заметила, что мать из кукольного домика неким образом вернулась в постель и лежит там лицом вниз. Я посмотрела на Олстон. Очень хотелось надеяться, что та не заметит этого.
Джек казался таким же, каким был в последний раз, когда я его видела, с той разницей, что сегодня он был выбрит, в шортах цвета хаки, рубашке для гольфа и топсайдерах на босу ногу. Я выглянула на крыльцо:
Где Ребекка?
Не заводи меня, произнес он, шагнув в дом. Она сказала, что я обещал поехать с ней в мебельный магазин, но я подумал, она поймет, что прогулка с Нолой куда важнее.
Не хочу заимствовать слово из лексикона твоей дочери, но «блин». Конечно, это так.
Джек пристально посмотрел на меня:
Я знал, что ты так скажешь.
Я с усилием сглотнула.
Кстати, каяки рассчитаны на двух человек, и Олстон уже здесь.
И снова он пристально посмотрел на меня:
У тебя есть планы на сегодняшнее утро?
Я предвкушала тихое утро, чтобы провести ревизию в моем шкафу. У меня не было возможности сделать это с тех пор, как я сюда переехала. Да и швы между кафелем в моей ванной комнате были не такими белыми, как хотелось бы, и я планировала атаковать их старой зубной щеткой и отбеливателем. Ничто из этого в глазах Джека не было «планами».
И снова он пристально посмотрел на меня:
У тебя есть планы на сегодняшнее утро?
Я предвкушала тихое утро, чтобы провести ревизию в моем шкафу. У меня не было возможности сделать это с тех пор, как я сюда переехала. Да и швы между кафелем в моей ванной комнате были не такими белыми, как хотелось бы, и я планировала атаковать их старой зубной щеткой и отбеливателем. Ничто из этого в глазах Джека не было «планами».
Вообще-то, никаких, сказала я. Но я не люблю глубину.
На тебе будет спасательный жилет.
А если он с меня свалится?
Джек одарил меня своей коронной улыбкой. С ее помощью он как будто поднял меня и усадил в каяк.
Я буду рядом и спасу тебя.
Я было запротестовала, но тут по лестнице спустились Нола и Олстон. При всей разнице во внешности обе двигались одной и той же долговязой походкой. Казалось, конечности слегка длинноваты им обеим.
Доброе утро, Нола, Джек улыбнулся, правда, совершенно другой улыбкой, нежели та, к которой я привыкла. Эта была искренней, без намерения очаровать или соблазнить что было видно по морщинкам вокруг его глаз и одновременно неуверенной. А неуверенности за Джеком отродясь не водилось.
Олстон шагнула вперед и протянула руку. Я едва не сказала, что впервые вижу такого зрелого подростка, но поспешила напомнить себе, что когда-то и сама была точно такой же. Но в моем случае это было потому, что я знала: по крайней мере, один человек в моей семье должен быть взрослым.
Доброе утро, мистер Тренхольм. Я Олстон Равенель. Моя мама велела передать вам привет. Мы обе любим ваши книги.
Твоя мама?
Сесили Равенель, но вы, наверно, знали ее, когда она была еще Сесили Гиббс.
Брови Джека взлетели вверх, по губам промелькнула едва заметная улыбочка.
Ах, да. Си Си Гиббс. Отлично ее помню. Он умолк, и мое воображение заполнило пустое пространство. Передавай ей от меня наилучшие пожелания. И прежде чем ты сегодня днем вернешься домой, напомни мне, чтобы я отправил вам экземпляр моей последней книги с автографом.
О, у нас уже есть ваша книга про Наполеона, верно? Мы ждем новую. Когда она выйдет?
Лицо Джека на миг сделалось каменным.
Вопрос на миллион долларов. Я только что вернулся из Нью-Йорка с тем же вопросом. К сожалению, у меня до сих пор нет ответа, но я обещаю, что, как только она выйдет, я отправлю вам экземпляр.