Пеано, похоже, начал психологическую игру: он дал своей статье то же название, что носила статья Вольтерры, но, прямо упомянув об этом, создал у читателя впечатление, что Вольтерра каким-то образом сам умудрился украсть у него название еще до публикации. Более того, Пеано говорит, что Вольтерра «подтверждает» результаты Пеано, намекая опять же, что Вольтерра просто повторил прорывную работу Пеано.
После этого он возвращается к обсуждению задачи о падающей кошке, с которой, собственно, и начался весь этот спор.
Хорошо известно, что около года назад (29 октября и 5 ноября 1894 г.) в Академии наук Парижа больше всего говорили о том, что кошка, как бы ее ни уронили, всегда падает на лапы. И если поначалу считалось, что это противоречит принципу площадей, то позже удалось без труда понять, что этот принцип, понятый надлежащим образом, полностью объясняет упомянутое явление. Я также коротко писал об этом в Rivista di Matematica (январь 1895 г.).
Позже, обсуждая вопрос сдвига полюса Земли, порождаемого движением ее отдельных частей, к примеру океанских течений, я пояснил кое-кому, что именно подразумевается под этими двумя сущностями, поскольку вместо кошки и ее хвоста здесь можно говорить о Земле и ее океане.
Представляется вполне вероятным, что Пеано написал неопределенно «кое-кому», чтобы читатель вообразил себе, что одним из этих людей был сам Вольтерра и что Вольтерра извлек объяснение чандлеровского колебания из разговоров с Пеано. Если бы это было правдой или, по крайней мере, если бы в это поверило большинство ученых, то Пеано получил бы приоритет по отношению к этому открытию.
Судя по всему, статья Пеано стала для Вольтерры последней соломинкой. В гневе он написал президенту Линчеи письмо, датированное 1 января 1896 г., в котором обвиняет Пеано:
Дорогой мистер Президент!
Пожалуйста, позвольте мне передать вам краткий ответ на записку профессора Пеано.
Относительно того, что мы видим в начале его записки, мне кажется, что на это не стоит тратить усилий и слов, имея в виду, то никто не может сомневаться в моем приоритете как по отношению к рассмотрению вопроса, так и по отношению к фундаментальной идее, образующей исходную точку в рассуждениях. Не может возникнуть также никаких сомнений относительно оригинальности моей идеи, поскольку я объяснил ее в своих лекциях в прошлом году, что я обнаружил в процессе поиска подходящего примера для иллюстрации концепции Герца по подстановке скрытых движений вместо рассмотрения сил при исследовании природных явлений; и мне нет необходимости оправдываться в «кошачьем» вопросе вопросе, следует заметить, по которому он ограничился размещением в своем журнале простого и краткого обзора работ других
Таким образом, озвучив этот вывод, прямо и очевидно следовавший из моих рассуждений, без ссылки на меня, всего лишь переформулировав его на векторном языке, Пеано заслуживает порицания, содержавшегося в записке, которую я представил Академии в прошлом сентябре. Так что мне нет нужды соглашаться с какими бы то ни было результатами Пеано.
Показав таким образом, что любые моменты критики в мой адрес со стороны Пеано пусты и необоснованны и что его заявления не являются ни оригинальными, ни точными, что признавал и он сам, я, со своей стороны, считаю эту полемику однозначно завершенной{18}.
Пеано, кажется, тоже надоело спорить, хотя он не мог не вставить последнее слово. В завершающей статье для Линчеи, датированной 1 марта 1896 г., он заново вывел некоторые из своих ранних формул в более явном виде, по существу «показав свою работу», чтобы читатели не усомнились в том, что он действительно получил те результаты, на которые претендовал в своих ранних статьях{19}. Вольтерру он вообще не упомянул вероятно, вполне разумно, и этой спокойной дискуссией война между Пеано и Вольтеррой завершилась.
Надо сказать, что для относительно небольшого, казалось бы, научного открытия сражение за приоритет оказалось необычайно интенсивным. Вдвоем Пеано и Вольтерра опубликовали примерно за год 14 статей, посвященных чандлеровскому колебанию, невероятная продуктивность в одном отдельно взятом вопросе. Мотивом Пеано, вероятно, была, по крайней мере отчасти, увиденная им возможность продемонстрировать практичность новых математических методов, которые он продвигал. Вольтерру, возможно, мотивировал формализм Пеано, но в противоположном смысле. Оба математика работали в Университете Турина, и Пеано настаивал, что все профессора должны использовать его новые методы при обучении студентов. Традиционалисту Вольтерре, возможно, это не нравилось; вероятно, его искренне разозлила попытка Пеано впихнуть эти методы не куда-нибудь, а в его исследовательские задачи.
Но что же с самим чандлеровским колебанием? Хотя общее объяснение океанских процессов, поддержанное и Пеано, и Вольтеррой, удержалось на протяжении многих лет, подробное и конкретное представление о чандлеровском колебании все это время ускользало от исследователей. В начале XX в. исследователи обнаружили, что колебание имеет более сложный характер, чем могли себе вообразить Пеано и Вольтерра: к примеру, его размер может меняться в ходе десятилетий, совершая иногда драматические «прыжки». И причин у этого колебания тоже несколько: в 2000 г. Ричард Гросс из Лаборатории реактивного движении при Калифорнийском технологическом институте показал при помощи моделирования, что главным источником колебания в 19851996 гг. были флуктуации давления вблизи океанского дна, а другие океанские и атмосферные явления играли менее существенные роли{20}.