С визгом резины войдя в поворот перекрестка, я услышал, как по кузову хлестнуло пулями. Попало всего несколько в багажник, даже в салон ни одна не залетела.
Напгаво, уходи напгаво! раздался голос в ухе, и я машинально вжал педаль тормоза, бросая машину в занос поворота. В последний миг успел увидеть, как впереди за углом туда, куда ехал и откуда меня заставил свернуть Фридман, показались синие отсветы.
Двигатель утробно рокотал, разгоняя мощную машину, замелькали редкие огни улиц, сливаясь в светлые нити.
Чегез тгиста метгов налево! произнес Фридман. Тебе нужно к Сити-моллу!
Понял, бросил я, разгоняясь до предела и сразу же тормозя на коротком отрезке до следующего перекрестка.
Нет-нет-нет, обгатно! закричал вдруг Фридман с нотками паники. Я почти сразу понял, в чем дело в пологом вираже прямо на нас планировал полицейский конвертоплан. За миг до того, как направленный свет его прожектора был готов меня ослепить, я нашел взглядом проулок и бросил машину туда.
Понял, бросил я, разгоняясь до предела и сразу же тормозя на коротком отрезке до следующего перекрестка.
Нет-нет-нет, обгатно! закричал вдруг Фридман с нотками паники. Я почти сразу понял, в чем дело в пологом вираже прямо на нас планировал полицейский конвертоплан. За миг до того, как направленный свет его прожектора был готов меня ослепить, я нашел взглядом проулок и бросил машину туда.
Сбивая мусорные баки, поднимая вверх груды мешков с отходами, ягуар промчался по тесной улочке. Видно ничего не было, к лобовому прилипла картонка, а по кузову грохотало, словно машина оказалась под южным ливнем с крупным градом. Я не сдержался и закричал нецензурно, Анжела просто закричала, в панике. Картонку с лобового в этот момент, к счастью, снесло. Очень вовремя.
Пролетев через кучи мусора, я выскочил на параллельную улицу уже с обоими разодранными и мятыми бортами. Оказавшись поперек дороги, с трудом, но справился с управлением ягуар, запрыгав по тротуару и оставив там передний бампер, выскочил на середину улицы, виляя задом в заносе. Увеличив скорость, я проскочил через арку ворот, выезжая из Каструма, и погнал к Сити-моллу.
Я предполагал, куда Фридман меня ведет за восточным крылом торгового комплекса стена границы с Южными была невысока, и именно там находились нелегальные пункты прохода между районами.
Напгаво, напгаво! напряженно произнес Фридман. Нет, налево! закричал он. Поздно я уже свернул направо, и сразу перестал что-либо видеть сверху вновь упал конвертоплан, уже успешно ослепив меня ярким светом. Я только вжал сильнее педаль газа. Как оказалось и в этот раз поймал удачу за хвост загрохотавшие разрывы авиационной пушки разорвали дорогу прямо за нами.
Секунда, вторая, и мы проскочили под брюхом полицейского конвертоплана. Я успел моргнуть и увидел перед собой бок полицейской машины. Ягуар врезался в переднее крыло патрульного автомобиля и изменив направление, срубил левым крылом рекламный щит. И мы полетели: подпрыгнув на щите колесами левой стороны, ягуар взлетел в воздух и сделал бочку. Я еще успел мельком увидеть совсем недалеко горящие светом витрины Сити-молла. Обидно как, почти ведь приехали.
Приземлившись на землю, мы и здесь два раза перекатились через крышу. Летели брызги стекла, рванулись из панели подушки, кричала Шиманская. Второй раз перевернувшись через крышу, ягуар немного постоял на боку, как будто устало размышляя остаться так, или все же завершить кульбит. Словно приняв решение, машина все же медленно и нехотя грохнулась на колеса. Еще раз вскрикнула от боли Шиманская, чуть позже в отчаянии прошипев пару ругательств на польском.
Впереди ничего не видно в кувырке сорвало крепления капота, и поднявшаяся на пневмоподвеске крышка стояла почти вертикально, загораживая обзор спереди.
На краткий миг я прислушался к себе. Ни переломов, ни сильных порезов, ни даже ушибов в моем мире после такого кульбита на машине я бы точно невредимым не вышел, здесь же и ремень пристегнул меня к сиденью не спрашивая, и подушки взорвались обволакивая так, что я остался сидеть как сидел, несмотря на чудеса на виражах.
Хлопнул опустившийся капот, захрустев сорвавшимися с креплений амортизаторами пневмоподвески, а темноту вокруг заполнили лучи прожекторов и звуки сирен. Конвертоплан завис прямо над нами, слепя прожектором и я только на слух понимал, что рядом одна за другой тормозят полицейские машины.
Спокойно, Агтуг Сег-геевич, спокойно. Вы живы? подал голос Фридман.
Живы, коротко ответил я, зажмурившись от яркого света. Прямо надо мной сверху звучал громкий, усиленный громкоговорителем голос, убеждающий оставаться на месте и не делать резких движений.
Ждем, Агтуг Сег-геевич, ждем, успокаивающе произнес Фридман.
Рядом хлопнули двери, и я кожей почувствовал направленное на себя оружие. Вдруг ярко-красная пелена обжигающего света перед глазами исчезла, и гулко забухали спаренные пушки конвертоплана.
Открыв глаза, я сквозь набежавшие от яркого света слезы увидел, как летательный аппарат словно скачком поднялся наверх. Накренившись при этом носом вниз, он пошел боковым вращением, закручиваясь спиралью словно уходящая в воронку щепка. Спаренные пушки конвертоплана при этом плевали огнем, а полицейские машины рядом одна за другой приходили в негодность. Причем стрельба велась ювелирно прямо по моторным отсекам, без выцеливания разбегающихся патрульных.