Слова эти были сказаны за несколько месяцев до того, как информация о расставании с Тутберидзе была озвучена официально. Юля тогда переживала не самый хороший для себя период: сокрушительно проиграла чемпионат страны, в связи с чем соревновательный сезон завершился, толком так и не начавшись, была преисполнена внутренних терзаний. И именно тогда в прессу просочились первые слухи о том, что спортсменка может поменять тренера, у которого каталась с одиннадцатилетнего возраста.
Формально эта информация была достаточно быстро опровергнута сначала пресс-службой Федерации фигурного катания России, а затем и самой спортсменкой. В действительности же конфликт был, причем очень серьезный. Достаточно сказать, что он потребовал экстренного вмешательства не только высших чинов ФФККР, но и министра спорта Виталия Мутко. Вместе они сумели убедить как Юлю, так и ее тренера продолжить совместную работу не совершать резких движений. Хотя, возможно, это было сделано напрасно и стало ненужной потерей времени.
Все стрелки тогда были переведены на Липницкую. Ей ставили в вину своеволие, невыносимый характер, неспособность ладить с окружающими и, разумеется, черную неблагодарность по отношению к тренеру, сумевшему добиться, чтобы на том турнире выступала Липницкая, а не Сотникова, а главное, сделавшему Юлию олимпийской чемпионкой в командных соревнованиях. Другими словами, поведение 17-летней спортсменки обсуждала вся страна, включая коллег Тутберидзе по тренерскому цеху и даже специалистов-психологов.
Все стрелки тогда были переведены на Липницкую. Ей ставили в вину своеволие, невыносимый характер, неспособность ладить с окружающими и, разумеется, черную неблагодарность по отношению к тренеру, сумевшему добиться, чтобы на том турнире выступала Липницкая, а не Сотникова, а главное, сделавшему Юлию олимпийской чемпионкой в командных соревнованиях. Другими словами, поведение 17-летней спортсменки обсуждала вся страна, включая коллег Тутберидзе по тренерскому цеху и даже специалистов-психологов.
Один из них доктор психологических наук Сергей Петрушин в интервью моему коллеге тогда сказал, что, на его взгляд, все, что происходит с Липницкой, всего лишь закономерное следствие колоссальных физических нагрузок, к которым после Игр добавился еще и пресс общественного мнения. Как следствие, самооценка фигуристки стала прыгать: подниматься после побед и опускаться при поражениях. Совладать с таким прессингом в 16 лет непросто, вот девочку и начало бросать из крайности в крайность. «Все ее поведение говорит о скрытых сигналах о помощи», добавил специалист.
Трагизм ситуации заключался в том, что за время подготовки к главному старту своей жизни и без того неширокий мирок Липницкой сузился до двух человек тренера и мамы. Они заведовали всей ее жизнью, делая все, чтобы обеспечить Юле наилучшие условия для тренировок. При этом отношения между самыми близкими для девушки людьми оставляли желать много лучшего они постоянно ссорились.
Сама Юля тогда невольно оказалась заложницей этих непростых отношений. С одной стороны была мама, с другой стороны стоял тренер. Жесткий, предельно честолюбивый и внутренне неуверенный в себе. Помню, когда я впервые обратилась к Тутберидзе с просьбой об интервью в канадском Квебеке, где Липницкая впервые в своей карьере стала победительницей юниорского финала Гран-при, Этери даже смутилась: «Кто я такая, чтобы брать у меня интервью?»
Тогда я, разумеется, еще не знала, что фраза «Кто я такая?» будет сопровождать наши отношения на протяжении всех последующих лет. «Ну кто я такая, чтобы анализировать их катание?» слышала я на просьбу дать профессиональную оценку Каролине Костнер, Юне Ким и Мао Асаде перед Играми в Сочи. «Ну кто я такая, чтобы о чем-то просить министра?» отвечала она на мой олимпийский репортаж, где были приведены слова Мутко, что именно Этери попросила его, чтобы Липницкая выступала в Сочи в командном турнире в обоих видах программы.
Она отчаянно стремилась любой ценой выбраться на элитный тренерский уровень. Работала ради этого как проклятая, забывая порой обо всем, включая день рождения собственной дочери. И выбралась благодаря Липницкой.
После чего Юля стала тренеру просто не нужна.
Хотя, наверное, все происходило не совсем так. Просто в какой-то момент все трое вдруг оказались на распутье, не сразу сообразив, что рычаги, которые успешно управляли тренировочным процессом до Игр, вдруг перестали работать. В одном из интервью Тутберидзе сказала, что Юле сложно найти мотивацию для дальнейшей работы. Отсюда, мол, и все ее проблемы.
Тренер, правда, очень быстро открестилась от этих слов, списав все на журналиста, якобы неправильно ее понявшего. На самом деле фраза была абсолютно верной по сути: на фоне глобальной болельщицкой истерии и собственной популярности Липницкая совершенно не понимала, куда двигаться дальше, в каком направлении делать следующий шаг. Жесточайшая рабочая дисциплина, изматывающие голодовки в сочетании с высокими нагрузками и затворническое существование оправдывали себя, когда впереди маячила великая цель. Все-таки об Олимпийских играх, причем именно о сочинских, Юля грезила с детства. А что было делать, когда цель исчезла?