Апофеозом этой черной полосы стало падение на тренировке и сотрясение мозга, из-за чего дебютантке взрослого сезона пришлось отказаться от участия в чемпионате страны. Проигрыш на юниорском мировом первенстве три месяца спустя стал следствием чрезмерно форсированной подготовки. Из-за резкого перехода к высоким нагрузкам у спортсменки защемило нерв, и выступать на том первенстве она могла лишь на обезболивающих уколах.
Все это происходило на фоне переходного возраста. Юля начала очень быстро набирать вес и стала с ним бороться наиболее доступным для себя способом перешла с нормальной еды на белково-углеводный порошок «Сквизи», который размешивала в кефире. О том, что Юля фактически отказалась от еды, знала ее мама, знала тренер, но, как говорила по этому поводу сама фигуристка, обе постоянно просили ее немного потерпеть: слишком близко уже была Олимпиада и слишком вероятной виделась перспектива завоевать на этих Играх медаль. Как минимум в командном турнире.
Именно тогда, судя по всему, в организме был запущен механизм, который спустя несколько лет привел к экстренной госпитализации спортсменки с диагнозом «анорексия».
В том олимпийском сезоне мы встретились с Липницкой на подмосковном катке в Новогорске, где проходили тогда еще открытые для публики прокаты российских фигуристов. Именно там Юля впервые показала программы, которым суждено было стать в фигурном катании знаковыми.
Постановки «Не отрекаются любя» и «Список Шиндлера» со знаменитым образом девочки в красном пальто сделал для фигуристки Илья Авербух. За десять лет своей послеспортивной карьеры, завершившейся в 2003-м золотыми медалями чемпионата Европы и серебром мирового первенства, завоеванными в танцах на льду с Ириной Лобачевой, Илья удивительно быстро нашел себя не только как продюсер собственных шоу, но прежде всего как удивительный постановщик. Трудно сказать, кому больше повезло в этом сотрудничестве Липницкой или самому Авербуху, но каждый раз, когда я видела поставленные для Юли олимпийские программы, неизменно думала о том, что именно Авербух, а вовсе не тренер и не мама, сделал девочку звездой первой величины, знаменитой девочкой в красном пальто. Именно Илья придумал имидж, не оставивший равнодушным ни одного зрителя.
Вряд ли фигуристка сумела бы эмоционально воплотить предложенный ей образ, не случись в ее карьере предыдущего, порядком трагического сезона. Там же, в Новогорске, она рассказывала:
«У меня ведь целый год был настоящей драмой. Сезон ведь не пошел с самого начала с тех злосчастных ботинок. Вот я сейчас вспоминаю его и не могу даже перечислить, что именно было наиболее удручающим все сливается в одно громадное черное пятно. Травмы валились со всех сторон. Сначала одна, за ней как следствие другая, тут же независимо от этих двух третья. И то падение на тренировке, когда я сильно ударилась о лед подбородком, было далеко не самым страшным в этом ряду. Конечно, было сложно постоянно выкарабкиваться после травм. Вроде все прошло, удалось восстановиться и тут новая проблема. В таком состоянии очень тяжело заставлять себя что-то делать. Не хочется катать программы, потому что думаешь только о том, что сейчас снова что-то заболит. Все было так ужасно Не хочется даже вспоминать».
На вопрос, в чем, по ее мнению, Юля стала лучше, пережив такой неудачный для себя год, фигуристка ответила:
Во всем. Извините, конечно
А извиняться-то зачем? не поняла я.
Во всем. Извините, конечно
А извиняться-то зачем? не поняла я.
Ну мало ли Вдруг это слишком нахально прозвучит? Юля подняла на меня смеющийся взгляд. Сами ведь наверняка помните, как это все у меня было в том сезоне: перед соревнованиями настраиваешь себя, настраиваешь, а вышел кататься, один прыжок сделал и все остальное время либо лед полируешь, либо «бабочки» повторяешь. Я не могла нормально доехать ни одну программу. Даже во вращениях меня болтало из стороны в сторону: совершенно неудивительно, что в итоге грохнулась на тренировке. Раньше я часто пересматривала свои программы. Понимала, что у меня толком нет связок, нет сложных шагов, но есть технические элементы и вращения. И вдруг все это исчезло тоже.
Может быть, сложности были связаны не только с травмами, но и с увеличением роста?
Вроде никакого особого роста не было. И даже прибавки в весе не было. Хотя стоп, обманываю. В самом начале прошлого сезона я прибавила килограммов пять или шесть. В зеркало, помню, посмотрела опа! А там уже две Юли Привела себя в порядок только после первых прокатов. Но на тренировках, помню, было стыдно на лед выходить. Фигуристке, считаю, неприлично выглядеть толстой. И одеваться кое-как тоже. Все-таки у нас публичный вид спорта, и надо соответственно к себе относиться
Эта часть интервью чуть ли не обернулась для меня большой проблемой. В январе 2014-го, приехав на чемпионат Европы в Будапешт, я поинтересовалась у Тутберидзе, могу ли сделать интервью с ее подопечной после выступления. Тренер замялась: «Думаю, об этом вам лучше поговорить с Даниэлой».
С мамой Липницкой у Тутберидзе в том сезоне были свои сложности, причем настолько серьезные, что осенью, когда я приехала к тренеру на ледовый каток «Хрустальный», договорившись об интервью, Этери попросила: «Мы можем построить беседу как-то так, чтобы вообще не говорить о Юле? Поймите меня правильно, я просто не хочу рисковать. У нас сейчас непростой период отношений с Юлиной мамой, и я очень боюсь, что она может вообще забрать дочь из моей группы и отдать ее кому-то другому».