Когда моей сестре Маше была жизненно необходима очередная операция, найти на нее деньги нашей семье помог фонд Чулпан Хаматовой. Я была очень благодарна тогда за помощь и не могла даже представить себе, что когда-нибудь сумею вернуть долг. Когда меня пригласили на проект, то первое, о чем я подумала, что свой гонорар за участие в проекте я смогу перевести в фонд Чулпан. Поэтому не колебалась с решением ни секунды.
Следующий сезон получился для Сотниковой неудачным. А спустя год, уже вроде бы начав очередной этап подготовки, она вдруг подписала контракт с очередным телевизионным шоу, не поставив в известность ни своего тренера, ни менеджера.
Все вопросы досужих болельщиков насчет ее участия в танцевальном проекте Сотникова тогда пресекла одной фразой. Сказала:
Когда моей сестре Маше была жизненно необходима очередная операция, найти на нее деньги нашей семье помог фонд Чулпан Хаматовой. Я была очень благодарна тогда за помощь и не могла даже представить себе, что когда-нибудь сумею вернуть долг. Когда меня пригласили на проект, то первое, о чем я подумала, что свой гонорар за участие в проекте я смогу перевести в фонд Чулпан. Поэтому не колебалась с решением ни секунды.
Следующий сезон получился для Сотниковой неудачным. А спустя год, уже вроде бы начав очередной этап подготовки, она вдруг подписала контракт с очередным телевизионным шоу, не поставив в известность ни своего тренера, ни менеджера.
Позже она скажет мне: «Я тогда попала в очень сложную финансовую историю, потому что взяла в ипотеку квартиру в хорошем доме. Посчитала, что это правильный вариант, чтобы вложить деньги, которые я заработала. Размениваться этими деньгами, покупать машины, что-то еще или ездить отдыхать на дорогущие курорты я не такой человек. Помимо необходимости выплачивать ипотеку было много всего еще. Просто это не для чужих ушей».
Впрочем, в тот момент Буянова уже не питала никаких иллюзий относительно возвращения ученицы в большой спорт. Косвенным подтверждением этого было приглашение в ее группу Марии Сотсковой, хотя на протяжении трех лет, прошедших после Игр в Сочи, тренер, к которой просились многие, отвечала всем одиночницам отказом.
Много позже, когда мы в очередной раз затронули все еще больную для Буяновой тему, я сказала ей:
Признайся, ты ведь до сих пор обижена тем, что о своем уходе к Плющенко Аделина сообщила тебе, прислав эсэмэс.
Я и не скрываю, что обижена, ответила Лена. Но дело не в этом. Я просто слишком хорошо знаю Аделину может быть, даже лучше, чем она сама, чем ее мама. В каких-то вещах Сотникова, несмотря на возраст, осталась маленьким ребенком. Это вообще свойственно большим спортсменам: они свято уверены в том, что всего добиваются сами, исключительно собственным трудом. Не понимают и не хотят понимать, что результат зачастую всего лишь следствие того, что тренер много лет толкал, толкал, толкал тебя вперед, тащил на себе там, где ты не мог идти самостоятельно. Когда у нас с Аделиной началась вся эта неопределенность в отношениях, она как-то сказала: «Вам будет тяжело со мной». Я про себя усмехнулась: «Думаешь, с тобой когда-нибудь было легко?»
Мне одно время казалось, что в фигурном катании для меня уже нет ничего нового. Что никогда не будет более сложных спортсменов чем те, с которыми уже доводилось работать, и со всеми последующими все вообще будет намного проще. А потом к тебе приходит кто-то еще, и ты понимаешь, что они все разные. Что нельзя брать человека и тупо под копирку с ним работать. Я, по крайней мере, так не умею. С каждым что-то приобретаешь, какой-то новый опыт. И сам за счет этого движешься вперед.
А насчет вернуться все это мы уже пережили и проехали. У меня просто закончился лимит доверия. Я не стала меньше любить Аделину, она по-прежнему дорога мне как спортсменка, с которой мы прошли большой и сложный путь, но доверие к ней уже подорвано. Мы же почти не виделись в последний год из-за всех ее шоу, а тренировать спортсмена в свободное от выступлений в шоу время я никогда не стану. Поэтому как я ни старалась, у меня уже не получалось верить, что Аделина действительно хочет вернуться. И я решила, что будет неправильно продолжать обманывать в этом отношении себя и ее.
Может быть, все гораздо проще? продолжала я допытываться. Может быть, Сотникова, зная твою требовательность и то, как высоко ты всегда ставишь планку, просто испугалась, что не сможет соответствовать? Согласись, не так просто в статусе олимпийской чемпионки вернуться в группу, где вовсю набирает форму уже совсем другая спортсменка и где ты каждый день будешь чувствовать собственную ущербность. Есть же, в конце концов, и самолюбие.
Мне кажется, Аделина в глубине души действительно не смогла поделить меня с Машей, ответила моя собеседница. Ждала, что ради нее я брошу всех.
И?..
И заставлю ее кататься. Моя тренерская позиция всегда состояла в том, что спортсмен сам должен принимать решения относительно своей судьбы. Я не считаю нужным заставлять человека работать. Мое дело помочь и научить, если сам спортсмен этого хочет. Хотя, если снова вспоминать всю эту историю, я до сих пор не уверена, что со своей стороны сделала все правильно. Не бывает так, что в разрыве отношений виноват кто-то один. Я ведь много впоследствии размышляла о том, что мне надо было, что называется, взять Аделину за загривок и продолжать тренировать, как это было все предыдущие годы. Но поскольку я совершенно осознанно не стала этого делать, то как бы своими руками отодвинула ее от себя. Считала, что бессмысленно продолжать работать с человеком, который не может сам себя заставить. Или вроде даже тренируется, а сам в то же самое время думает, что ему выгоднее вместо соревнований поехать на какое-то шоу. Но это я понимаю сейчас. А тогда у меня просто не было такого опыта.