Марина Крамер
Удержи меня
Маша.
Жизнь так быстро делится надвое, оказывается Раз и все, есть до и после. А между ними нет ничего, кроме пустоты и ужаса, сжимающего сердце ледяной рукой. Этот ужас не оставляет ни на секунду, заставляет просыпаться ночью, обливаясь холодным потом, это он давит все сильнее и сильнее, не давая отвлечься ни на секунду, постоянно напоминает все, дорогая, теперь выбор невелик. Все, что было в жизни хорошего, остается там, в части «до», а после Это еще надо посмотреть, какая она будет, часть жизни после.
И есть еще одно постоянно долбящая в виски мысль а почему я? За что мне? Что я сделала не так, чтобы теперь расплачиваться таким жестоким способом?
Хотя лично у меня на этот счет есть одна идея
В тот момент, когда знакомый врач, собрав в кучу результаты обследований, нервно застучал пальцами по столу, не зная, как начать разговор со мной, я вдруг развеселилась и выдала:
Паша, ну, что за хрень груди почти нет, а рак есть! Разве так бывает?
Пашка решил, что у меня крыша поехала:
Что ты мелешь? Какой рак?
Ой, только без этого давай! Я ведь не бабуся с лавочки, я всю жизнь в больнице работаю, и прочитать диагноз на латыни уж как-нибудь! Ну, теперь что?
Доктор знал меня давно, лет десять, наверное, еще с ранней юности, поэтому крутить не стал, вздохнул и проговорил, глядя в листки с анализами:
Да, Маша, ты все правильно прочитала Но ведь можно с этим жить, можно сделать операцию и жить.
Зачем?
То есть растерялся Пашка. У тебя же муж, дочь ты ж институт решила закончить
А надо теперь?
Ты, идиотка! заорал он, вскакивая. Если бы я знал, что ты так будешь себя вести, ни за что не взялся бы заниматься тобой! Ирке спасибо скажи!
Спасибо, механически бросила я.
Ирка моя приятельница и Пашкина любовница, мы знакомы несколько лет, и именно к ней я кинулась, обнаружив эту чертову шишку в груди.
Тебе к психиатру нужно! орал между тем Лаврушин, меряя шагами узкий, темноватый кабинет. Понимаешь, дура набитая?! Начнешь лечиться пока, а там будет видно. Вот, возьми! он порылся в ящике стола и протянул мне пузырек, набитый какими-то таблетками.
Что это?
Валерьянка! отрезал он. По две три раза, и голову ерундой не забивай! Завтра утром приезжай, начнем пока капельницы.
Может, я у себя договорюсь, а то сюда через весь город? почти механически спросила я, и Пашка согласно кивнул:
Смотри, как тебе удобнее. У себя так у себя.
Я вышла из здания диспансера на автопилоте, сжимая в руке пузырек с таблетками, дошла до остановки, с перепуга забыв даже номер нужного автобуса. Из глаз текли слезы, я их даже не вытирала уже толку-то Никто из стоявших на остановке людей не обращал на меня внимания, все прекрасно знали, какое лечебное заведение находится здесь, а оттуда редко кто выходил с улыбкой.
Моих дома еще не было, дочь на тренировке, муж на работе, тишина С трудом заставив себя приготовить ужин, я ушла в спальню и легла там, прихватив какую-то книжку, но читать все равно не смогла, просто лежала, уставившись в потолок. В голову лезла всякая чушь, отогнать которую сил не было. Примерно через час послышался звук открывающейся двери и детский голос:
Мам, ты дома?
Дома.
Надо бы встать и в коридор выйти, а желания никакого увидев мои зареванные глаза, муж только разозлится опять, и снова вечер в гробовом молчании, недовольное лицо и вечный футбол по телевизору. Вся жизнь проходит на этом зеленом газоне в обществе двадцати двух мужиков, гоняющих мяч
Мам, ты чего в темноте-то лежишь? восьмилетняя Юлька плюхнулась на кровать рядом со мной.
Как тренировка? машинально спросила я, поправляя сбившийся набок ее белокурый хвост.
Нормально.
Олег был?
Был.
Олег это Юлькин партнер по бальным танцам, и его нежелание порой идти на тренировку у нас в семье всегда вызывает бурю эмоций. Танцы дело парное, и тренироваться одной неудобно и трудно, поэтому Юлька всегда очень сильно переживает и страдает, если вдруг партнер решил прогулять. Но сегодня, значит, все в порядке.
Мамка, ты нас покормишь? раздался из кухни голос мужа.
Вот так всегда что ты, не можешь сам открыть стоящую на плите сковороду и заглянуть в холодильник? Или не знаешь, где в доме посуда? Нет, но дело в принципе раз дома, дорогая жена, то оторви зад и подай мне, я ж работаю, а ты ни хрена не делаешь, только вечно прикидываешься больной.
Артем, я плохо себя чувствую, поужинайте сами
Да ты когда себя хорошо-то чувствовала? зайдя в спальню, чтобы переодеться, бросил муж. Я такого не помню. Болеешь иди в больницу.
Я там была сегодня, я почти прошептала это, чувствуя, что сейчас снова заплачу.
Ну? даже не глядя на меня, спросил Артем, натягивая шорты.
Юля, иди к себе, попросила я развесившую уши дочь, и та неохотно встала и побрела в свою комнату. Что ну? У меня рак, Артем.
Что у тебя? удивился он, словно не замечал, что в течение нескольких месяцев я езжу в больницу, худею катастрофически, выпадая из всех своих вещей, и постоянно плачу.
Ты слышал.
Ерунда это все, безапелляционно заявил он, и его лицо скривилось в скептической усмешке. Придумаешь себе вечно!