Она сняла верхнее желтое платье и нижнюю одежду, обнажив тело, крепкое, гладкое, прекрасное. Когда он увидел ее полную грудь с малиновыми сосками, рот у него наполнился слюной, в то время как взгляд ласкал изысканную линию ее ног и тонкий изгиб талии, округлую плоть ягодиц и темный треугольник кудряшек внизу живота.
Он хотел ее всю без остатка, и это желание превосходило похоть и сладострастие, проникая в самую душу. Таких чувств он никогда не испытывал. Но это не была любовь. Генрих сомневался, что способен любить. Ибо любовь предполагала доверие. Генрих, брошенный матерью и скрывающий свое прошлое, не доверял женщинам. Он не хотел открывать свое сердце тому, кто мог его разбить; он слишком многое перенес, чтобы снова подвергать себя риску. А любовь – штука рискованная.
Сорочка Дженовы, соскользнув с ее тела, распласталась у нее под ногами. Этот предмет ее одежды не относился к числу лучших, но она подумала, что Генрих вряд ли его заметил. «Мсти», – сказал он. Эта мысль пустила корни, и Дженова ощущала, как в нее вливаются жизнь, энергия и сила.
Генрих протянул к ней руку.
– Нет, – едва слышно прошептала она. – Не прикасайся ко мне. Это моя месть, не забывай. Ты мой любовник, и я привела тебя сюда, чтобы соблазнить, показать Мортреду, что он ничего для меня не значит. Ты не должен ко мне прикасаться, Генри. Я скажу тебе, что делать.
Слова Дженовы не понравились Генриху, но ее это не волновало. Генрих обманывал ее.
Сбросив остатки одежды, Дженова склонилась над ним. Ее мягкая грудь задела его щеку, и он со стоном повернул голову, чтобы взять ее в рот, но Дженова отодвинулась. Ее руки поползли по его плечам и груди, изучая его тело, словно никогда прежде к нему не прикасались. Ее ладонь соскользнула вниз, под воду, на жесткий панцирь его живота. Он затаил дыхание, а она улыбнулась. Ощутив под пальцами его возбужденную плоть, она погладила ее. Он приподнял бедра.
– Я умираю, – простонал он. – Дженова, позволь мне до тебя дотронуться.
Она колебалась, не желая сдаваться, но ее кожа горела от потребности ощутить его реакцию.
– Хорошо, только тебе придется остановиться, когда я попрошу.
Генрих повернул голову и потерся свежевыбритым лицом о ее живот, которым она к нему прильнула, потом, нежно тиская, поласкал ее грудь и обхватил губами сначала один сосок, потом другой.
В какой-то момент Дженове показалось, что у нее из-под ног уходит земля. Омываемая сладкими ощущениями, она оперлась о край ванны. Запутавшись рукой в ее волосах, Генрих привлек к себе ее лицо и приблизился к ее губам. Обежав их по контуру языком и насладившись вкусом, он с жадностью прильнул к ней в долгом поцелуе.
Дженова поняла, что еще мгновение – и она утратит над собой контроль. Она почувствовала, как его пальцы заскользили по внутренней стороне ее бедер. Тихо вскрикнув, Дженова отпрянула и теперь стояла, тяжело дыша и гневно сверкая глазами.
Он сделал движение, словно хотел встать из ванны, но Дженова остановила его, положив руку ему на плечо.
– Нет, – сказала она с улыбкой. – Я хочу, чтобы ты оставался на месте, Генри. Я хочу… довести тебя до экстаза.
Он с трудом сдержал улыбку, но его голубые глаза блеснули, прежде чем он скрыл их за длинными ресницами.
– Тогда вперед, – хрипло проговорил Генри. – Хватит играть.
– Ты имеешь в виду игру, в которую вы с Мортредом играли со мной? – ответила она.
Дженову вновь охватил мощный прилив гнева. Но она решительно шагнула в горячую воду. Расставив ноги, она опустилась и распластала на нем тело, ощутив набухшей плотью твердость его эрекции.
Он застонал и схватился за край ванны так, что побелели костяшки пальцев. Тогда она слегка приподнялась над ним, давая ему некоторую свободу, и снова опустилась. Его жезл частично вошел в ее горячее лоно.