Немецкие десантники-парашютисты поливали американцев огнем, по длинной колонне били бомбардировщики и минометы. Но, обливаясь кровью, американцы дюйм за дюймом продвигались вперед. И даже в этом аду Грег вспоминал хрупкую девушку, свернувшуюся калачиком в кресле. Ему хотелось бы получше узнать ее, прежде чем он стряхнет со своих сапог пропитанную кровью землю Нормандии.
В Вальми не знали ни дня, ни ночи. Иногда, уже едва держась на ногах, Лизетт приходила в ту комнату, которую занял Грег Диринг, падала в кресло и на несколько часов забывалась сном. Временами она думала, где он сейчас и жив ли.
Вода в колодце замка не иссякала, но ее постоянно не хватало. Как только медикам сообщили, что ближайший город занят войсками союзников и там есть вода, они погрузили на грузовики раненых и оборудование.
Лизетт наблюдала за отъезжающей колонной со смешанным чувством радости и страха. Она радовалась, что немцев так стремительно вытесняют из Нормандии. Вместе с тем Лизетт понимала, что больше не сможет забыться в тяжелой физической работе. И это пугало ее.
Обхватив руками плечи и поеживаясь от прохладного утреннего ветра, Лизетт смотрела, как последние два грузовика выехали на подъездную дорожку. Дитер погиб. Это реальность, с которой придется смириться. Позади нее был замок, наполненный воспоминаниями… об их ссоре в главной столовой, о часах любви в башне, о смерти Дитера, о его крови, засохшей на каменных плитах холла. Лизетт не могла вернуться в замок. Пока не могла. Люк Брендон остался в замке. Он не терял надежды при первой же возможности присоединиться к британским войскам, но и его присутствие не утешало Лизетт. Когда последний грузовик с красным крестом скрылся в клубах пыли, Лизетт решительно направилась по тропинке, ведущей к морю.
Огромные мотки колючей проволоки, так долго закрывавшие проход на пляж, были разбросаны и смяты гусеницами танков союзников. Повсюду лежали еще незахороненные трупы немцев и американцев, стояла подбитая и покореженная техника.
Отведя взгляд от этой страшной картины, Лизетт устремила его в бескрайнее чистое небо. День обещал быть жарким, утренняя прохлада уже отступала под горячими лучами солнца. В море все еще стояли корабли, на берег высаживались все новые и новые подразделения, выгружались танки и пушки. А с берега на корабли доставляли раненых. С начала высадки прошло уже семь дней. За это время британцы заняли Байе и осадили Кан, американцы захватили все прибрежные города в полосе от Коллевиля до Сент-Мер-Эглизе и, по словам Люка, сейчас подошли к стратегически важному порту Шербуру. Союзники высадились на землю Франции и оставались на ней. Лизетт вспомнила, что, по словам Дитера, союзников можно будет разбить только в момент высадки на берег. А еще он ругал Гитлера за то, что тот не желает передать под командование Роммеля дополнительные танковые дивизии. Ясно, что появление этих дивизий на побережье могло обернуться для американцев поражением.
Закрывая глаза, Лизетт слышала голос Дитера. Перед ее мысленным взором возникало его лицо, красивое и мужественное. Сияющие серые глаза с черными ресницами с любовью смотрели на нее. К горлу Лизетт подступил комок, на глаза навернулись слезы. Она упала на траву и разрыдалась.
Теперь Лизетт поняла, что у них с Дитером не могло быть будущего; Они жили в придуманном ими мире, поэтому в нынешних обстоятельствах все равно не изведали бы счастья, даже если бы Дитер не погиб. Видно, судьба не хотела, чтобы они были вместе. Застонав, Лизетт подняла голову, вытерла слезы и устремила невидящий взгляд на высокие серые волны. Хорошо, что им хоть на какое-то время удалось обмануть судьбу.