Сделав глоток, он снова заговорил:
Но раз уж ты спросил Эта леди и ее подруга выкрасили машину в красный цвет в Великую среду 1990 года в Лас-Вегасе, чтобы обмануть полицию (как кровь агнцев на дверях в Египте, верно?), и с тех пор машина с-понтом-анно становится красной каждый год на Святую неделю. А вообще-то она синяя.
Но ведь сейчас не Святая неделя, возразил Пит, а Новый год.
О, поверьте, эта несуразность не ускользнула от моего внимания, ответил Мавранос. Он снова посмотрел на Кути и нахмурился: А ведь ты пару лет назад был уличным попрошайкой в Лос-Анджелесе, да? С чернокожим стариком и собакой. Разве не тебе я дал пять долларов?
Глаза Кути широко раскрылись, а потом сузились в слабой, смущенной улыбке.
А ведь верно. И машина была синей.
Именно, согласился Мавранос. И помню, я еще тогда увидел, что на твоей голове должна быть корона. Можно было догадаться, что сегодня мы отыщем именно тебя. Он нагнулся, поставил банку на асфальт, выпрямился, смачно плюнул в раскрытую ладонь и сильно стукнул по плевку кулаком; брызги полетели в сторону кухни, и он впервые посмотрел на чудной старый дом.
Глаза Кути широко раскрылись, а потом сузились в слабой, смущенной улыбке.
А ведь верно. И машина была синей.
Именно, согласился Мавранос. И помню, я еще тогда увидел, что на твоей голове должна быть корона. Можно было догадаться, что сегодня мы отыщем именно тебя. Он нагнулся, поставил банку на асфальт, выпрямился, смачно плюнул в раскрытую ладонь и сильно стукнул по плевку кулаком; брызги полетели в сторону кухни, и он впервые посмотрел на чудной старый дом.
Его взгляд остановился на вывеске над дверью.
А ведь я, негромко сказал он, несколько лет назад встрял в историю, связанную с тестикулами Леона.
Анжелика, несмотря на все свое напряжение, тоже смутилась.
Льва, поправила она. Всем consultorios дают названия, связанные со смелыми животными: отвага леопарда и тому подобное. Это традиция.
Мавранос перевел взгляд на нее, его глаза сверкнули было, но тут же обрели свой обычный насмешливый прищур.
Что поделать, мэм, мы, куда ни глянь, попадаем в паутину традиций. Так вот, случайная траектория моей слюны указала на ваш дом. Вы дадите моей компании позволение войти внутрь?
Анжелика вдруг осознала, что в старом красном грузовичке находится кто-то еще, кто-то, занимающий центральное положение во всей этой истории (больной, или раненый, или даже мертвый), и тут же ей очень захотелось, чтобы никто из этих пришельцев не попал внутрь «Солвилля». Судя по всему, они не могут это сделать без прямого позволения и она открыла было рот, чтобы отказать
Но Кути заговорил раньше.
Я господин этого дома, сказал подросток. И я даю вашей компании позволение войти.
Анжелика резко повернулась к Кути; она почувствовала, что ее щеки краснеют.
Кути, что ты Тут она осеклась и молча, удрученно выдохнула.
Лицо Кути под лохматой шапкой черных волос сделалось худощавее и взрослее, но извиняющаяся улыбка, адресованная ей, была теплой, полной сыновней любви и детской печали.
Мавранос жестко ухмыльнулся.
Мэм, что вы собирались мне сказать, я знал заранее, пророкотал он. Ну, ладно К мальчику уже вернулись силы, и он, наверно, сможет помочь мне и этому джентльмену с переноской. Он поднял с мостовой банку, допил пиво и бросил пустую банку в траву. Потом тихо, пожалуй, обращаясь к самому себе, сказал: Но почему мальчик не мог спросить меня, чья это машина?
И снова Анжелика открыла рот, чтобы что-то сказать, но Мавранос жестом попросил ее помолчать.
Спорное положение и риторический вопрос, сказал он. Но, полагаю, так всегда бывает.
По крайней мере, дайте мне сорок девять центов, сказала Анжелика.
«Если эти люди заплатят мне и, таким образом, станут моими клиентами, думала она, нас могут защитить ориши, если, конечно, здесь остались хоть какие-нибудь ориши и если после всего, что случилось сегодня, мое ita хоть что-нибудь значит».
Мавранос сонно улыбнулся и вытащил из кармана горстку мелочи.
Смотрите-ка, сказал он, точно, и бросил четвертак, два десятицентовика и четыре пенни в ее дрожащую протянутую руку. Потом посмотрел мимо Анжелики на Кути и Пита: Не поможете, парни? Дайте-ка я открою заднюю дверь.
Он тяжелой походкой побрел вдоль машины, побрякивая ключами в кармане джинсовой куртки, а Кути и Пит тревожно переглянулись и направились за ним.
Книга первая
Добраться до лодок
Это видение мелькнуло перед ним и пропало, словно исчез след горячего дыхания с потускневшего зеркала, стоявшего за нею, в резной раме из черного дерева, изображавшей целый лазарет убогих черных купидонов (иные были без голов, и все калеки), предлагавших черные корзины с обгорелыми фруктами каким-то черным божествам женского пола
Чарльз Диккенс, «Повесть о двух городах»[14]Троил: Не волнуйся, я сдержусь.
Во всяком случае, хочу сдержаться.
Глава 3
Словом, сказал Сидни, время теперь такое отчаянное, что приходится играть в азартные игры и ставить отчаянные ставки. Пускай доктор играет наверняка, а я буду играть на проигрыш.
Чарльз Диккенс, «Повесть о двух городах»