Я замерла.
Хотя и не стоило, на таком моменте останавливаться больнее ему будет потом. Вот только, даже не догадываясь, сам архимаг сейчас причинял боль мне, вскрывая старую рану каждым из слов.
Замолчи! не попросила, скорее потребовала.
Замолчал жаль, что не надолго.
Его вылечить не смогла, да, ведьма? тихо спросил маг.
Вскочила как, сама не ведаю, развернулась, сбежала вниз по ступеням лестницы, дороги не разбирая, ушла в лес, без клюки родимой даже. Шла, куда не ведая, потом сил не осталось рухнула на колени, рукавом закрывая крик и всем телом сотрясаясь от рыданий.
Не смогла
Все сделала, что умела, что не умела сделала тоже два месяца его мучила, к смерти не отпускала, а спасти не смогла.
И захлебываясь слезами, не услышала тихой поступи, лишь замерла, когда укутал одеялом, когда обнял, прижимая к себе, когда произнес сокрушенно:
Прости меня, Веся, прости. Нужно было заткнуться.
Нужно было.
Но говорить я этого не стала, лишь спросила:
Как ты меня нашел?
Маг молча положил передо мной клюку.
Помолчал и добавил:
Прости.
Вытерев слезы, тихо ответила:
Дело прошлое.
Я поднялась, маг поддержал, и убрал руки прежде, чем я успела попросить об этом.
В остатки избушки вернулись молча. Я сходила к бочке, умылась ледяной водой, постояла, глядя на лес Лес меня и защитил, и вылечил. Лес мудрее нас. Он бережет, он хоронит, он скрывает Хорошо мне в этом лесу было. Так если подумать я даже счастливая живу в нем. Мне здесь и хорошо, и спокойно, и это дом мой теперь, да только страх появился, что выгнать могут. Но смогут ли? За первый свой дом я сражаться не могла, мала была еще, из второго «дома» сбежала, а третий дом для меня вот он. Мой лес. Мои леший, кот, ворон и чаща, пусть и зловредная.
Когда в дом вернулась, маг за столом сидел, опять с книгой.
Спать ложись, охранябушка, через пару часов рассвет, сказала я, в постель укладываясь.
Взгляд архимага не увидела, скорее почувствовала, да в ответ смотреть не стала не сегодня.
Веся, я могу спросить?
Ведьма, поправила я, называй меня так, мне привычнее, тебе проще.
Мне не проще, Веся.
Ну, твое дело значит. Я отвечать не стала, укрылась почти с головой. Но охранябушка мне попался упорный и настойчивый.
Мне не проще, Веся.
Ну, твое дело значит. Я отвечать не стала, укрылась почти с головой. Но охранябушка мне попался упорный и настойчивый.
Прирожденная ведьма ведь слабее природной, я правильно понял?
Да что ж ты все не уймешься никак?!
Правильно, тихо ответила.
И зажмурилась, надеясь перейти в то состояние дремоты, в котором видишь лес, и не видишь воспоминаний и снов. Да разбередил маг все, все что болело на сердце, но уже казалось бы похоронено было под прошлогодней листвой, но нет тлел еще тот костер, на котором сожгли мою мать.
«Ведьма!»
«Дочь ведьмы!»
«Смотрите, ведьма идет!»
Я слышала это с детства, с самого раннего детства, но однажды селяне перешли черту.
«Смотрите, опять эта ведьма до колодца идет! А бей ее! Бей ведьму!»
До меня и первый камень не долетел. Не знаю, как это вышло, до сих пор не знаю. Я навроде только голову руками прикрыла, но что-то случилось, и от скрещенных в попытке защититься рук, ударила в толпу волна силы. Да такой силы, что снесла подростков, организовавших травлю, и взрослых, что стояли в отдалении наслаждаясь моим унижением, и даже парочку домов сила тоже снесла.
И осталась я, со слезами застывшими в глазах, а повсюду прочь бежал народ, дети кричали, страх поселился, и тучи, страшные тучи, внезапно превратившие ясный день, в серую муть.
Потом прибежал отец, тряс меня, ухватив за плечи, и все орал «Ты что наделала, Веся?! Ведьма, что ты сделала?!». А я не ведала что ответить. Только больно было, от того, что и папа меня ведьмой назвал, ох как же больно от этого было. И спросить мне хотелось только одно: «За что?». За что так со мной? За что так с матерью моей?
Весь, но прирожденных ведь много, вдруг сказал архимаг. Да почти каждая вторая, у тебя не должно быть силы, практически вообще никакой.
Ее и не было, до того самого дня. Ее не было
Знаешь, охранябушка, если тебя ведьмой с детства кличут, ведьмой и станешь, едва слышно ответила ему.
А мама ведьмой не была. Это я потом, когда у Славастены в обучении была, уже точно выяснила, к отцу приехала и под нос ему сунула выписку из учетной книги. Мама ведьмой не была! А вот я ею стала. В тот самый день и стала, о чем было указано во второй выписке всплески силы всегда фиксировались ведьмами, так что все было наглядно и других доказательств не требовалось.
Отец выписку прочел, на меня посмотрел, пошатнулся. Мачеха кинулась, воды принести, а отец он только и смог, что сказать «Прости меня». Не простила.
За себя может и просила бы, а вот за маму нет!
Молча вышла из дому, силой отшвырнув от себя брата, что кинулся на меня с вилами, да сестру с топором. На дворе постояла, ловя отовсюду перепуганные взгляды соседей. О, да, теперь они боялись, я больше не была маленькой беззащитной девочкой, которую можно было безнаказанно обижать. Теперь я была ведьмой, в дорогой одежде, приехавшей на дорогой карете запряженной двумя вороными жеребцами, и с кольцом на пальце. Огромный, черный бриллиант в обрамлении капелек прозрачно-белого бриллианта признак моего статуса. И одно это кольцо стоило больше, чем вся эта деревенька, некогда затравившая мою мать только за то, что приехавший свататься к дочери старосты купец, с первого взгляда влюбился в нее, сиротинку с окраины, безотцовщину.