Да что ж он творит то, ирод окаянный?! вырвалось у меня.
Чаща этого тоже не поняла, но зато показала мне другое там русалки толпой в три хвоста, сидели и волосы расчесывали костяными гребнями, да все как на подбор золотоволосая, шатенка и с волосами цвета воронова крыла. И щебечут-щебечут, а маг мой, тощий, поджарый, все рубит и рубит! Избу мою рубит!
Так, все, неси подарок ведьмаку, потребовала я.
Чаща на меня посмотрела с сомнением, внутренним взором на русалок сравнила. Тяжело вздохнула, забрала букетик и помчалась нести его принцу. Потому что, по мнению чащи, и она этого даже не скрывала, русалки куда привлекательнее меня были, так что мне в плане архимага моего рассчитывать было не на что!
Проводила ее гневным взглядом, потому что я и не рассчитывала на архимага, мне вообще никто не нужен, но обидно же! И куда водяной смотрит, почему у меня по двору русалки шатаются?!
А ты гневаешься, заметила проницательная Ульгерда.
Русалки распустились, чаща не слушается, лес Заповедный разрастается, ведьмак не проученный шляется, маги королевские налетели, Изяслава ума лишилась, Славастена остатков совести! Есть с чего гневаться-то.
Ульгерда кивнула, но продолжала смотреть на меня пристально.
А, говорят, леший у тебя знатный, заметила словно невзначай.
И тут я чуть не сболтнула, что к лешему русалки и на триста саженей не подойдут, он у меня суровый да неприветливый, вот только не такая уж я и дура, чтобы правду сболтнуть неосторожно.
Хороший леший, сказала сдержанно, и мой.
Ульгерда понимающе улыбнулась, голову склонила.
Понять ее я могла, часто лесные ведуньи с лешим неразлучны становились, да только никому и никогда не скажу я, что мой леший человеком оборачиваться не способен больше. Искалеченный он ко мне пришел, что смогла, я сделала, но что я могла, ведунья необученная? Не станет мой леший человеком никогда и не родятся от него дети, от того и бесится моя чаща, с жиру бесится, не иначе!
Ульгерда кивнула, но продолжала смотреть на меня пристально.
А, говорят, леший у тебя знатный, заметила словно невзначай.
И тут я чуть не сболтнула, что к лешему русалки и на триста саженей не подойдут, он у меня суровый да неприветливый, вот только не такая уж я и дура, чтобы правду сболтнуть неосторожно.
Хороший леший, сказала сдержанно, и мой.
Ульгерда понимающе улыбнулась, голову склонила.
Понять ее я могла, часто лесные ведуньи с лешим неразлучны становились, да только никому и никогда не скажу я, что мой леший человеком оборачиваться не способен больше. Искалеченный он ко мне пришел, что смогла, я сделала, но что я могла, ведунья необученная? Не станет мой леший человеком никогда и не родятся от него дети, от того и бесится моя чаща, с жиру бесится, не иначе!
Спасибо тебе, вдруг сказала Ульгерда.
Благодарить ей было за что та гадость, что она на себя взяла, ей бы не ботинок стоила, а жизни Ульгерда стара.
Не за что, улыбнулась грустно, к ведьмаку у меня свои счеты, он на мою чащу позарился, в лес мой гостем незваным пришел, а ты мне ключ принесла, сердечная благодарность тебе.
С сомнением посмотрела на меня ведьма, да спорить не стала магия леса моя вотчина. Ведьма же вздохнула глубоко, улыбнулась и вдруг сказала:
Словно годков двадцать с плеч. Я к тебе попрощаться залетела, опосля путь мой к источнику лежал, думала не доживу до суда ведьмовского, да ты мне жизнь подарила, хоть и не признаешь этого.
И поднявшись, ведьма метлу взяла, на меня посмотрела и сказала:
Хорошая ты ведьма, Весяна, правильная. Береги себя.
Когда улетала босоногая ведьма, я сидела все там же, в сумраке леса, задумчиво глядя ей вслед. Надо же, никогда не думала, что ведьма на метле может выглядеть забавно. А оказывается, когда пятки голые из-под подола юбки гордой ведьмы выглядывают, очень даже потешно смотрится.
И да, я правильная ведьма. Правильная. И поступила правильно. Я и сама это знала, просто когда это и Ульгерда сказала, на душе стало светлее.
Потянувшись к ближайшему лопуху, я собрала все капли росы, что еще пряталась в стеблях травы, наполнила лист лопуха маленьким казавшимся ртутным озером, да и принялась наблюдать. Наблюдала я городок нашего барона, в который, видать после «подарка» переселился Андарион из усадьбы барона.
Видеть я могла не все, только то, что чаща моя видела, а она перемещалась змеей потайной, по большей части под землей, так что сад позади двора гостиного, в котором на траве растянулся ведьмак, с девицей легкого одеяния, и сам был полугол, я видела отрывками. Сад с ведьмаком земля сыра. Сад земля. Сад земля, крот. Крот попался вежливый, очень извинился перед чащей, спросил может помочь чем надо. Чаще помогать не надо было, но у крота кротиха оказалась беременна.
«Не смей!» потребовала я у чащи.
Да какой там, эта поганка уже остановилась и в красках расписывала, какой у нас замечательный лес! А как червяков-то под землей много, прямо косяками ходют! В красках, потому что это говорить чаща не может, а вот показывать очень даже. Она и показывала! Особенно крота впечатлил косяк червей под землей! В результате переговоров, в саду раздались характерные стоны, но даже они не отвлекли чащу от главного поганка прорыла ход в мой лес для крота и его будущего семейства!