Весяна, Весь, это стало быть выгнала бы тебя Силушка лесная и кот договаривать не стал.
И мне конец, договорила бедовая ведьма за него.
И мне бы в уныние впасть, но нас, прирожденных ведьм, и так мало осталось. Не до уныния в общем. И я встала. Иногда встать оно самое первое дело. Второе сделать шаг. Третье идти, идти вперед, забыв о боли, предательстве, боли от предательства, предательстве что-то меня заклинило.
Но где-то вспорхнула птица, поклонились справа олени, оскалились слева волки, уважительно сползла с пути Хозяйки Леса Заповедного змея подколодная и легче мне стало. Дело мое правое, правда на моей стороне, ведьм я оповестила, осталось две сложные задачи, и одна приятная. Приятной займусь, как только со сложными делами разберусь, так уж учили меня сызмальства «Сначала съешь лягушку», а уж после делай, что хочется.
Хотелось многого.
И вот стоило только захотеть, как явилась она самая главная лесная хотелка!
Условно голозадая Заповедная Чаща возникла не сразу.
Сначала на моем пути подвешенные на край веточки показались пинетки, детские. Я мрачно прошла мимо.
Потом шапочка, в кружавчиках, на младенчика Я мимо прошла.
Потом пеленки тоненькие, из особого льна, красивущие Прошла мимо.
А потом распашонка! Да такая миленькая, беленькая, в василечек синенький, мягенькая, нежная И дрогнуло сердце ведьминское, руку протянула, потрогала.
И понапрасну я это сделала!
Ибо Чаща моя Заповедная та еще затейница, а потому на пути далее появились картинки срамные. Очень срамные. И навроде вот что можно сотворить из ветвей ивовых срамного-то? Но нет, Чаща смогла! Да так, что в девице предающейся процессу зачатия вполне угадывались мои черты, а в мужчине, тем же процессом с девицей занимающемся, черты лица охранябушки. И чем дальше я шла, тем
Да сколько можно уже?! воскликнула в сердцах.
Все картинки тут же с тропы поисчезали, аки щупальца втянувшиеся в лес, а вот Чаща, поганка, выглянула из-за ближайшего дерева, руками развела, мол старается, делает как лучше, чего гневаюсь-то?
Знаешь, ты бы лучше делом занялась! досаду скрывать не стала. У тебя сегодня чуть ведунью из-под носа не увели, в Заповедный лес целый отряд проник, и вот ведьмака ты не почуяла, а отчего все? А отвлекаешься на ерунду!
Чаща поникла. И даже листочками прикрылась, а опосля пошла рядом, голову опустив. Кается. Она обычно недолго кается, но всегда с последствиями, а потому каялись сейчас мы обе, и она и я. Я потому что знала теперь Чаща точно что-нибудь да утворит, а она потому что думала, что бы еще утворить.
И тут на самую кромку леса Заповедного ступил кто-то. Да не кто-то, а ведьма.
Остановилась я, остановилась Чаща, замер ветер, шумевший кронами высоких дубов.
Насторожились зря, ведьма руку к ближайшему дереву протянула и прошептала «Весяна».
Ульгерда!
Я подняла клюку, ударила по земле, открывая тропу заповедную, и вышла к самой опушке леса, туда, где с холма открывался вид на город Даной, угодье нашего барона. А на краю леса, сидела на старом замшелом пне Ульгерда.
Ведьма она была природная, та, что силу получила от самой матушки земли, да взяла слишком много, цену заплатив страшную, а потому зеленой стала ее кожа, черными глаза, длинным и жутким нос по началу пугала она меня до икоты, а сейчас уже ничего, привыкла.
Ульгерда встретила меня грустной улыбкой и тихо сказала:
Из лесного сумрака не выходи, в тени останься, следят за мной.
Ульгерда встретила меня грустной улыбкой и тихо сказала:
Из лесного сумрака не выходи, в тени останься, следят за мной.
Спасибо за совет, поклонилась я, да и осталась в тени леса, ощущая тревогу, что становилась все сильнее с каждым мгновением.
Старая ведьма сидела, сгорбленной спиной к городу, поникшей головой ко мне, рядом с ней лежала верная метла, а в крючковатых пальцах сжималась черная поганка. И Ульгерда молчала, глядя на свои пальцы. Молчала не долго.
Я знаю, кто ты, тихо произнесла она, и знала, с первого дня, как увидела, знала несправедливо обидели тебя, страшно предали, да только в тебе была лишь боль, но не было гнева. Я старая ведьма, Весяна, старая и умная, я из тех, кто помнит, что такое ведьмы.
И на меня она взглянула внимательно, словно не в глаза в душу смотрела.
Отвечать я не стала, молча села на землю, крепко держа клюку в руках. На ветке рядом сидел Мудрый ворон, из самого дерева выглядывал Ученый кот, Заповедная чаща устроилась позади ведьмы и корчила рожи. Ну корчила! Как есть корчила! Говорить чаща не способна, может только передавать видения, да упражняться в пантомиме. И вот сейчас, эта зараза размножательнолюбивая, демонстрировала мне, каким образом у Ульгерды три, целых три дочери имелось! На пальцах показывала. А выражения лица это была явная попытка передать, что Ульгерде дело размножательное очень нравилось, однако странно было изображать любовный экстаз страшной длинноносой ведьмы. И Чащу хотелось стукнуть. Клюкой стукнуть, хотя нет, клюку жалко, а вот камнем каким нет, камнем жестоко.
Весяна, ты меня слушаешь? спросила вдруг Ульгерда.
А я поняла, что она уже что-то говорила, но я прослушала, на поганку заповедную заглядевшись та что только не вытворяла. Однако стоило Ульгерде обернуться, как развратная Чаща мигом обернулась скромным кустиком.