Архимаг постоял рядом, постоял, да и не выдержало сердце любопытное:
Что с ребенком? Почему леший мне ведро отдал, а сам в лес кинулся?!
Тут уж я удивилась.
Держа ладонь на животике младенца, повернула голову, удивленно на мага поглядела, тот ответил напряженным взглядом синих глаз.
А в следующее мгновение видеть охранябушку я перестала, взглянув на лес глазами Ворона.
Птица сидела на верхушке самого высокого в лесу Мудрого Дуба, показывала мне, как вдали, в той части, где маги и Славастена на лес мой заповедный посягали горит он. Лес мой! Заповедный! То-то леший ведро магу всунул, а сам помчался деревья спасать, как-никак его вотчина.
Ведьма, в чем дело? раздался голос мага и меня тряхнули за плечо.
Мотнула головой, намекая, что слышу отлично, орать на ухо не надо, и позвала чащу. Заповедная не дремала от слова вообще никак, и ныне, под отвлекающий маневр своего псевдо-горения, кралась под землей, собираясь атаковать находящихся в неведении и абсолютно уверенных, что уничтожили зловредные насаждения магов.
И все бы ничего, но едва чаща нанесет удар, магию и силу для рывка она возьмет у меня!
И распахнув глаза, я, одну руку держа на ребенке, вторую протянула над ведром с ключевой водой и торопливо, быстро, вливая свою силу, сколько могла, начала читать заговор.
«Здравствуй при встрече,
Здравствуй при прощании,
Здравствуй в разлуке,
Здравием обернись возвращение».
Чаща ударила, когда я произносила последние звуки. Ударила лихо и радостно, со всем торжеством почуявшего крови хищника, вырвавшись из-под земли коснулась ног магов безобидными ростками и в стремительном росте оборачиваясь лианами, сплошь усеянными острыми шипами. И меня скрутило так, что не продохнуть ни выдохнуть, на чем сила держалась не ведаю.
Ведьма, что ж ты встревожился архимаг, едва я на пол на одно колено рухнула.
На оба не могла, если отпущу ребенка погибнет.
Вот только и чащу звать, когда на младенце руку держу не самое верное дело чаща у меня детей любит. В прямом смысле. Жуткой материнской любовью. Этой только волю дай так заберет себе и вырастит, причем и молоком поить будет, и растить, и даже баловать. И не отдает. Пока дите не вырастит, вообще отдавать отказывается! Меня поначалу тоже все пыталась, да и сейчас недалеко ушла.
Но делать нечего.
«Стой!» взмолилась я, призывая чащу.
Зловредина остановилась, оглянулась на меня, словно бы через плечо на букашку мелкую и тут засекла дитятко! В следующее мгновение смола с огнем, успешно имитирующая горение чащи, перекинулась на магов, которым и так приходилось не сладко, в том смысле, что вообще неприятно, когда по тебе растут лианы с шипами, а заповедная мгновенно оказалась тут.
И в единый миг над кроваткой склонилась условно обнаженная девушка. Очень условная девушка, потому что сплетенная из ивовых прутьев и покрытая листочками чаща в принципе девушку напоминала разве что изгибами. И вот это чудище, восторженно приоткрыв условно губы, склонилась над младенцем.
Так, вот давай без этого! потребовала я. У него вообще мать есть!
Зловредина дернула плечом, демонстрируя все, что думает об этой матери, и протянула загребущие ручонки к младенцу.
Вообще исстари лесные ведуны и ведуньи получались именно так чаща подбирала брошенных в голодные годы младенцев, растила их, отдавая все тепло своей истинно женской материнской души, и вырастали ведуны как бы на грани миров лесного и человеческого. Но голодные годы миновали, детей более в лес на смерть никто не выбрасывал вот уже много лет, вот чаща и тосковала, а потому оберегала вообще всех детенышей то и дело периодически приходилось отбирать у нее оленят, медвежат, волчат, зайчат, а в последнее время даже птицы прилетали жаловаться.
Не смей! приказала я чаще.
Та выпрямилась, витые ивовые руки на груди сложила и с вызовом в пустых глазницах посмотрела на меня. Намекая на очевидное а почему бы и нет?!
У этого ребенка есть мать, повторила я очевидное.
Чаща в ярости топнула ногой, не желая соглашаться с этим очевидным. Постояла, зло сузившими глазницами взирая на меня, и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу, словно вспомнила о чем-то, запрыгала радостно, указала на меня, на стоявшего в некотором оцепенении мага, сложила ладони вместе недвусмысленным жестом, даже подвигала, имитируя явно зачатие, после чего обрисовала живот на себе, указала на меня ну чтобы если кто не понял, обозначила что речь о моем животе, и радостно запрыгала снова.
Даже у меня челюсть отвисла, что уж об остальных говорить.
Господи помоги, прошептала жена Саврана, и добавила, мужику.
«Мужик» промолчал, но выражение лица у охранябушки стало непередаваемым, а вот мальчик проявив удивительную для его лет осведомленность, со вздохом произнес:
Да, не повезло вам, уважаемый.
Архимаг очень выразительно посмотрел на меня.
А я поняла две очень важные вещи: первая Лесная сила сплетница, и вторая я попала. Еще я поняла, что очень зря давала чаще на почитать книгу о человеческой анатомии дочиталась. И главное не возразишь же никак.
Хорошо, если забеременею, так и быть возьму в няньки, сдалась я.