Это доказывали овации публики. Диктор объявлял составы команд, перечислял имена игроков, и как только звучала фамилия Стрельцова стадион взрывался от невероятного восторга. Овации не смолкали несколько минут! Такая была бурная реакция на Эдика. И так происходило везде, где бы ни были, во всех городах страны.
Это доказывали овации публики. Диктор объявлял составы команд, перечислял имена игроков, и как только звучала фамилия Стрельцова стадион взрывался от невероятного восторга. Овации не смолкали несколько минут! Такая была бурная реакция на Эдика. И так происходило везде, где бы ни были, во всех городах страны.
А тогда в Йошкар-Ола местная команда мастеров, с которой нам предстояло играть, шла в лидерах своей зоны во второй лиге. В их составе молодые игроки, мы, ветераны, понятно, на их фоне выглядели постарше.
Эдик вышел на матч. Что, думаете, сделал? Получил ближе к середине поля мяч. И своей окаянной пяткой что есть мочи бьет назад, в сторону наших ворот. Хотя нужно наоборот, вперед пасовать, в атаку. Контроль мяча у его команды. В общем, «снаряд», пущенный стрельцовской пяткой, прилетает к нашему защитнику. Метров тридцать летел со скоростью обычного удара.
И конечно, ГОЛ!
Что тут началось! Шум, вой, восторг, вопли заполонили округу. Забавно. Спрашивается, зачем бьешь по своим воротам, тем самым удивив партнеров?! Команда была в недоумении. Столько рассказов позднее появилось про данный эпизод не счесть. В газетах, на ТВ, радио. Молва превратила спортсмена в «полубога» футбольного.
Помню момент, когда Стрельцов принял мяч вполоборота к чужим воротам. Перед ним игроки противника, сквозь такой «забор» не продерешься. Рванулся к угловому флажку, защитники за ним.
Оттуда пяткой как дал передачку! Всех преследователей отрезал, оставил не у дел. Мяч после его фирменного паса партнер забил. Яркая иллюстрация к высочайшему уровню его мастерства. Признак неординарной личности.
Иногда устраивали праздники телу и душе: баня, Большой театр, ресторан
Мы любили ходить в баню. Случалось, там выпивали. Но ни одного человека я не видел мертвецки пьяным в нашей компании. В ином случае таких нестойких товарищей в компанию больше не звали. Негласный уговор.
У каждого имелся свой порог трезвости. Старались его не переступать. Нам подобное общение в радость. Праздник тела и души. Зачем усугублять, портить? Тем более, во время спортивной карьеры Эдика встречи с ним в парной редкость.
Компания подчинялась главному человеку, негласному лидеру Стрельцову. Это происходило само собой. Он не выпячивал себя, не кичился своей знаменитостью. Часто сидел молча, слушал рассказы собеседников, улыбался забавным случаям.
Как правило, не травил анекдоты. Мастером жанра слыл партнер Стрельцова Вадик Никонов. Буквально заражал нас весельем, бьющим через край оптимизмом. А когда мы наедине с Эдиком оставались, он от меня ждал забавных историй. Я тоже мог поднимать настроение. Расскажу для примера один случай.
Однажды Рая звонит моей жене Свете: «Достала в Большой театр четыре билета на оперу. Эдик категорически против. Повлиять на него может только твой муж Анатолий. Пусть с ним поговорит». Мы тогда рядом жили, минут десять езды.
«Эдик, ты мне веришь?! обратился к другу. Когда уйдем из Большого после спектакля, скажешь: хорошо бы сюда вернуться». Он смеялся в ответ. Слушал и, видимо, ждал подвоха, шутки, розыгрыша. Не верил до конца, что серьезно говорю.
Дело в том, что в операх и театрах мы не очень-то разбирались. Наше детство пришлось на первые послевоенные годы, пережили и холод, и голод. О каком театре тогда можно было думать, знать, интересоваться, когда даже школьных тетрадок-то не хватало Тогда и телевидения еще не было, да и радио было не в каждой квартире. Поэтому слово «опера» звучало для нас также фантастически, как «жизнь на Луне».
Естественно, Эдик на мои уговоры только плечами пожимал, но в конце концов согласился. А в те времена в Большой, да еще на престижные места попасть было практически невозможно. Только по великому блату или если ты иностранец. А у нас пятый ряд партера, середина. Редкость, удача!
Но я-то знал своего старого друга долго он оперу не выдержит. Однако я же его уговорил под предлогом удивить так, чтобы он еще раз хотел сюда вернуться. Поэтому выждал пять минут после того, как началось скучное для нас неподготовленных зрителей действо, и повел Эдика в буфет! Вот такие мы «хулиганы»: весь зал с замиранием смотрит грандиозную оперу, а мы, первый раз попавшие в самый престижный храм искусств, сбегаем, чтобы заняться чревоугодием. В буфете и выпили хорошо, и поели бутерброды с красной и черной икрой, и рыбки белой и красной, и попробовали только что появившиеся в продаже «пепси» с «фантой». Эдик был доволен и признался мне, что действительно хотел бы еще раз посетить это заведение. То есть сказал то, что я от него и добивался.
Но в Большой театр больше не выбирались. Ни разу. Зато посещали другие публичные места. У меня был в приятелях директор известного по тем временам ресторана «Узбекистан». Популярное местечко, куда народ с утра занимал очередь. Мечтали, рвались попасть в элитное заведение. При входе в зал табличка красовалась: «Никитчук. На 15 персон». Своего рода наша бронь. Заходили без проблем. Как правило, шли в этот кабак после баньки, чтобы насладиться общением в компании.