Для окружающих Ольга всегда остается энергичной палочкой выручалочкой с раннего утра и до вечера учит детей рисованию, русскому языку и математике, параллельно председательствует в женском клубе и еще не забывает быть любящей женой. Но только Кобальт видит, как тяжело ей это дается.
Мы бы не зависели от Кремля и водяных установок, уехали бы из Москвы и жили полной жизнью там, где захотим, сказал Кобальт.
Могли бы родить ребенка, закончила за него Ольга. Потом отвела взгляд в сторону и похлопала его по плечу. Возвращайся в реальность.
Он глубоко вздохнул.
Зачем?
Потому что здесь твоя жизнь, и люди, которые нуждаются в тебе. Я, Витька.
А он тут при чем? воскликнул Кобальт.
Он твой единственный родственник.
Ольга перевела взгляд на лежавший на столе дневник.
Прости. Я не подумала.
Он теперь сталкер, а я командир двойки. Если он думает, что я буду его как то прикрывать только потому, что он мой племянник
Дело не в этом, Дим.
А в чем тогда?
Ему было всего четыре года, когда он потерял родителей. Весь этот кошмар слишком большое испытание для детской психики. Я помню его бессонные ночи, помню его панические атаки, помню, как он не хотел закрывать глаза в темноте, потому что боялся, что за ним придут твари.
Всем было тяжело, отмахнулся Кобальт.
Но он был еще ребенком. Ему нужна была защита, нужен был отец. И сейчас нужен.
Его отец бросил его! Кобальт повысил голос. Такого он не позволял себе очень давно. Я не обязан ему ничем.
Она обняла его.
Что тебя беспокоит? Скажи мне.
Кобальт глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
Я видел кое что сегодня. Тварь нового типа. Ни с чем подобным раньше не сталкивался. Если десяток таких нападут, наши стены не защитят. Никто не спасется ни здесь, ни в Кремле, он помолчал и добавил. Мне страшно.
Ольга восприняла это сдержанно, как подобает жене сталкера и дочери Бати.
Ты говорил отцу?
Кобальт покачал головой.
Если скажешь ему, это на что нибудь повлияет?
Нет.
Тогда не говори. Ты слышишь меня? Не говори. Я не хочу вновь ощутить себя маленькой девочкой, за которой по пятам ходит папа военный с палкой и отгоняет мальчишек.
Кобальт кивнул и взял жену за плечи.
Давай уйдем вдвоем. Только ты и я. На Кавказ. Я смогу тебя защитить, обещаю.
Дим, мы уже обсуждали это много раз
Теперь все изменилось. Скоро может начаться война. Здесь оставаться опасно. Не волнуйся, я достану воду и провизию. Нам хватит на весь путь туда, а там я что нибудь придумаю.
Ты же знаешь, я не могу бросить детей.
У них есть свои родители.
Они для меня такие же родные.
Кобальт покивал такого ответа и ожидал. Даже жена, самый близкий ему человек, отказывалась поддержать его.
Ты же знаешь, я не могу бросить детей.
У них есть свои родители.
Они для меня такие же родные.
Кобальт покивал такого ответа и ожидал. Даже жена, самый близкий ему человек, отказывалась поддержать его.
Повисло молчание.
Ты снова тешишь себя ложными надеждами. Мне кажется, мы прошли этот кризис много лет назад. Или нет?
Я не смогу спокойно жить, пока не выясню, что с ней случилось.
Ольга набрала воздуха в грудь, намереваясь что то сказать, но так и не решилась.
Я опаздываю на занятия. Потом поговорим.
Кобальт положил руку на дневник. Крепко сомкнув глаза, попытался представить лицо Юльки. В очередной раз увидел лишь пустоту.
Разговор с Батей закончился быстрее, чем Витька планировал. Он только вошел в кабинет, как глава Мида с ходу принялся отчитывать его за случившееся на Арбате.
За неповиновение командиру двойки из сталкеров выгоняю пинком под зад. Назови хоть одну причину, почему я не должен сделать это с тобой прямо сейчас?
Витьке стало обидно до слез. Будто во всем виноват только он, а не жлобы дружинники или всеобщий любимчик Кобальт, решивший расстелиться перед ними. Получается, дядюшка Дима заложил его Бате, да еще и приврал, чтобы себя выгородить. Такого предательства Витька не ожидал.
Он растерялся и не смог связать и пары слов в свое оправдание только молчал и краснел от ярости. Когда все же заикнулся об отце Эли и кремлевском хирурге, Батя не стал даже слушать отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и выгнал из кабинета.
Утром следующего дня Витька первым делом пришел к Дюше Току. В конуре главного электрика Мида, которую с трудом можно назвать квартирой, стоял смешанный запах пота и гари паяльника. Повсюду валялись грязные тряпки, мотки проводов и сломанные электроприборы.
Серег, ты? послышался голос Тока из спальни. Сегодня забегу, гляну твою проводку, обещаю.
Это Витя.
А аа, Витек, здарова. Погодь секунду.
Перед тем как стать сталкером, Витька много лет был помощником Тока таскал за ним инструменты, протягивал между этажами провода, заправлял генераторы. Ток учил его чинить приборы и паять микросхемы, однако Витьку это никогда особо не интересовало. В мечтах он видел себя только сталкером.
Дюша Ток приходился двоюродным братом тети Оли, был мастером на все руки и самым незаменимым человеком в Миде. По крайней мере, так он отзывался о себе сам. Когда Витька сообщил, что уходит в сталкеры, Ток неделю с ним не разговаривал. Со временем они помирились, часто заглядывали друг к другу в гости, Витька рассказывал о похождениях в поле, а Ток травил байки из прошлого. Благо историй у него на две Витькиных жизни припасено.