А вокруг всё та же тишина. Это хорошо. И с реки через камыши никто не лезет. Ну что? Нужно попробовать в обломках порыться
Упёрся руками в носовой обломок, напрягся, толкнул его от себя, сдвинул немного. Совсем сбросить не получилось, всё-таки конструкция не до конца разрушилась, крепко сделана. Цепляется одно за другое. Зато руку в перчатке-краге увидел.
Начал разгребать обломки, оттаскивать-отбрасывать в сторону. Вскоре смог за эту самую руку вытянуть тело. Правда, трудно пришлось тянул вместе с креслом и куском пола кабины. Этот был как раз пристёгнут.
Пришлось возвращаться назад, к ранее обнаруженным телам и обыскивать их полностью. На этот раз подошёл к этому делу с полной ответственностью. Выгреб всё. Пригодится. И нож нашёлся. И даже не один. Заодно и переоделся в сухую одежду, не побрезговал. Им, в отличие от меня, уже ничего не нужно. Распихал всё найденное по карманам. Оставлять это дело на потом не рискнул. Мало ли уходить срочно придётся? В нагрудном кармане второй куртки целую плитку шоколада нашёл, тут же её на ходу сгрыз и вернулся к обломкам.
Найденным ножом смог перерезать привязные ремни и вытянуть отрытое тело на чистое место. Руки-ноги поломаны, голова разбита, всё в кровище но опознать пилота смог. Оттянул его к тем двум стрелкам, обыскал. Всё в отдельную кучку сложил, в мои карманы-то уже ничего не помещается.
Куртку не стал с него стягивать, она вся кровью залита. Потом в обломках его лётную сумку с картой прибрал, через плечо перекинул. Туда же и документы пилота забросил, и все остальные его вещи. Ну и кое-какие мои (да, уже мои).
Затем приступил к поискам «своего» немца. Здесь пришлось повозиться дольше. Он-то почти в серединке обломков оказался. Но докопался, разрезал ремни, потянул за руки и отшатнулся от неожиданности, присел даже на землю. Живой, собака! Но пока без сознания.
Зашипел от боли потому что уселся прямо на острые обломки. Хорошо ещё, что брюки на заднице не прорвал. Наверное. Проколол-то точно. Потом посмотрю.
Зато испуг от острой боли и последующей досады на самого себя сразу прошёл. Любопытством и довольством сменился. Вдруг удастся что-нибудь сейчас узнать? Вытянул немца, оттащил к остальным, положил чуть в сторонке.
Обыскал, связал, не стесняясь затянуть верёвки покрепче. Ну не буду же я с ним церемониться? Он мне вообще-то не нужен. Если получится, порасспрашиваю, и прощай
Но сначала нужно раскопки закончить. Свои вещи-то я пока не обнаружил.
Провозился в обломках ещё какое-то время, докопался до самой земли. Даже два пулемёта достал, с боекомплектом. И мешок этого сопровождающего всё-таки нашёл, уже в самом конце, когда решил окончательно прекратить поиски. И нашёл-то чудом, по плечевой лямке. Так бы и не заметил среди обломков.
Что-то мешочек какой-то лёгкий. Вернулся к телам, вытряхнул из мешка его содержимое, разгрёб в стороны. Так, это моё оружие, это документы, а где остальное? Где оружие и документы казаков, помощника? Если их убили, то должны же были хотя бы обыскать и для доказательства прихватить вещички с собой? Так что? Получается, моих товарищей не убили?
Повернулся в сторону бесчувственного тела, глянул с предвкушением. Сейчас ты мне всё расскажешь! Всё. Даже то, что не знаешь. Да лишь бы не помер раньше времени! Так, всё общей кучей назад, в мешок. И из карманов остатки тоже туда, кроме трофейного пистолета. Потом разберусь, что куда пойдёт. И к немцу. Пора нам с ним, наконец-то, поговорить по душам
Сначала разговор не задался. Для того чтобы привести немца в чувство, пришлось из реки воды принести. Для чего использовать головной убор одного из мёртвых стрелков. Всё равно он ему уже не понадобится. Ему больше вообще ничего не понадобится.
А вот дальше начались сложности. По-доброму немец говорить отказался, пришлось переламывать себя и делать ему больно. И даже очень больно. Никогда не замечал в себе садистских наклонностей, а тут даже удовольствие какое-то получил, самому не верится. Стоило только вспомнить Игната с Семёном, да Дитерихса, как всё само собой получилось. Да ещё в самый ответственный момент нечаянно сам себе по носу задел
А вот дальше начались сложности. По-доброму немец говорить отказался, пришлось переламывать себя и делать ему больно. И даже очень больно. Никогда не замечал в себе садистских наклонностей, а тут даже удовольствие какое-то получил, самому не верится. Стоило только вспомнить Игната с Семёном, да Дитерихса, как всё само собой получилось. Да ещё в самый ответственный момент нечаянно сам себе по носу задел
А дальше всё как-то само собой и вышло. Озверел от боли. И пошло, пошло.
Всё-таки, оказывается, куча прочитанной литературы сильное влияние на подсознание имеет
И пальцы я ему ломал, и щепки остро оструганные кое-куда загонял. Щепок теперь вокруг много, даже искать не пришлось. Короче, рассказывать долго, а на самом деле всё получилось очень быстро. Всего лишь несколько минут эта неприятная процедура и заняла. Это потом я уже отблевался, когда от поляны той отошёл подальше. А в первый момент лишь на озлобленности и вылез. За свои мытарства, за товарищей. И на собственной боли. Да ещё в самый критический момент вспомнил те зверства, которые немцы творят и будут творить на нашей земле И всё. Планка у меня и упала