Отлично!
Притормозили перед «Альбатросом». А вот это плохо. Похоже, отношение к трофейной технике было соответствующее. В ангар его никто не загонял, держали под открытым небом, как сироту казанскую, как врага. Нет, фюзеляж и крылья, вроде бы как целые, но снегом засыпанные. Даже и не снегом, а коркой льда. Снег-то механики кое-как обмели. А дальше рисковать и обкалывать лёд не стали, побоялись перкаль прорвать. Но хоть мотор запустили и прогрели после долгой стоянки.
Первым делом заглянул в кабину. Ну хоть здесь сообразили, снег почти весь выгребли, сиденья протёрли насухо. Осмотрел машину, залез на рабочее место, уселся на парашют. Высоко, однако, это не наши с чашками. И очень неудобно. Придётся его сбоку у борта пристраивать. Ну, надеюсь, не понадобится. Проверил работу органов управления и отклонение рулевых поверхностей. Нормально. Бак полон, пулемёт на положенном месте в кабине стрелка установлен. Оглядываюсь назад Миша сзади возится, фотоаппарат куда-то пристраивает. А вот он, в отличие от меня подвесную парашюта нацепил и на него уселся. Сейчас возвышается над обрезом кабины почти по пояс.
Замёрзнешь! Потоком сдует!
А пригнусь, если что, с полуслова понимает меня Михаил. Сам-то как?
А никак. Если на парашют сяду, то до педалей ногами не дотянусь. К борту его пристроил
Знаю, что ни в коем случае нельзя взлетать на обледеневшем самолёте, но у нас и выхода другого нет. Если только спиртом облить, да кто мне столько спирта даст
На мой вопрос об этой альтернативной противообледенительной жидкости механики только руками развели. Да ещё и посмотрели этак заинтересованно. Понятно. Ладно, скорости маленькие, рискнём.
Запускаемся, выруливаем на полосу. Пока рулим, вибрация и ветер от винта стряхивают и сдувают с плоскостей часть ледяной корки. Плохо то, что она не гладкая, а ноздреватая такая. Это же какое у нас сопротивление будет И аэродинамика
Разбегаемся, колёса будто квадратные резина замёрзла, застоялась. Зато лёд отлетает. Отрываемся от земли. Уходить в набор высоты не спешу, сначала нужно понять машину, посмотреть, как она себя поведёт в воздухе с покрытыми ледяной коркой крыльями. Поэтому так и летим над полосой на высоте метров трёх. Ручка тяжёлая, валкая, самолёт норовит самопроизвольно нос задрать, приходится его всё время придавливать вниз. А внизу у нас что? Правильно, земля! Что-то жарковато стало
Но лёд потихоньку слетает, управление становится чуть легче, самолёт уже не такой валкий. Да и углы атаки возвращаются к нормальным. И я потихоньку, стараясь не делать резких движений, разгоняюсь и набираю высоту. И радуюсь про себя, что небо чистое, нет облачности. В которой сейчас вполне могло бы быть обледенение.
Но лёд потихоньку слетает, управление становится чуть легче, самолёт уже не такой валкий. Да и углы атаки возвращаются к нормальным. И я потихоньку, стараясь не делать резких движений, разгоняюсь и набираю высоту. И радуюсь про себя, что небо чистое, нет облачности. В которой сейчас вполне могло бы быть обледенение.
К предгорьям лёд с нижнего крыла сдуло полностью. Верхнее я не вижу, а высовываться из-за козырька нет никакого желания. Скорость хоть и небольшая по моим меркам, но всё равно чуть больше сотни. А на такой скорости, да зимой Враз нос поморожу. А ему и так сколько всего пришлось пережить за последнее время. Нет, никаких высовываний!
На коленях держу сумку с открытым листом карты, высматриваю отмеченные мне перевалы. Михаилу только отмашку рукой даю, что и когда нужно фотографировать, да направление указываю. Внизу переваливаются волнами горные хребты, идём над ними с превышением почти в тысячу метров. Ниже снижаться просто опасно, памятуя слова Брусилова о возможном появлении противника на перевалах. Да и есть подтверждение словам генерала, есть. Так что летим как летим и ниже опускаться не будем. Держу режим, Миша фотографирует, я параллельно делаю отметки карандашом на карте.
Наконец-то проскакиваем горы, уходим на ту сторону Карпат, летим над знакомой мне по прежнему моему пролёту местностью. Самолётов противника в небе не видно, да вообще никого не видно. До знакомой мне реки и дороги немного не долетаем по остатку топлива приходится разворачиваться. Но и возвращаться назад будем по прямой, петлять так, как мы это делали недавно над горами, нам уже не нужно. Свою работу сделали, какой-либо активности и продвижения войск внизу, на земле, не заметили. Похоже, не успели австрийцы свои войска перебросить, опоздали. Или разведка у немцев плохо сработала (хотя сам Брусилов уверен в обратном), или сбой дала хвалёная немецкая или австрийская военная машина. Да и ладно, отлично просто, и нам на руку.
Итак, выходит, у восьмой армии есть великолепный шанс практически беспрепятственно пройти через горы и вырваться на равнину в обходном манёвре.
А дальше то, к чему так рвался Брусилов оперативный простор для корпусов и для конной терской дивизии И обход Кракова
Топлива нам хватило, и даже на посадке ещё что-то осталось в баке. Правда, на самой посадке я оплошал. Расслабился за полёт, забыл про вероятный лёд на верхнем крыле. С нижнего-то (мне прекрасно видно), весь лёд слетел, вот я и подумал, что и на верхнем то же самое. Оказалось, нет. Начал выравнивать, как обычно, а сопротивление-то высокое, скорость очень быстро и упала. Доли секунды, успеваю только понять ошибку, сообразить, и рявкнуть Мише что-то этакое, вроде: «Держись!!!». И рвануть ручку на себя. Хорошо хоть высота была небольшая, около полуметра. Вот с этого полуметра «Альбатрос» на снег и рухнул