Достав из шкафа чашку, берусь за керамическую ручку и шлепаю к кофе-машине. Сладкого не хочется, решаю выпить черного.
Эй!
Голос настолько слабый, что я уверена: мне показалось, что он пронесся по дому. Я чуть не расплескала кофе, поэтому ставлю чашку и поворачиваюсь ухом к соседней комнате. Стою, опершись на стеатитовую стойку, затаив дыхание. Ветер снаружи иногда воет так неистово, будто кто-то зовет из-за двери, но всегда оказывается, что там никого нет.
Без крайней необходимости сюда никто не приходит.
И я, естественно, никого не виню. Нас невозможно найти. До Нью-Йорка и хоть какой-то цивилизации несколько часов езды. Когда холодно, пейзаж невыносимо мрачный. Когда тепло, нас осаждают комары и цикады, стрекочущие так громко, что по ночам без наушников не уснуть.
Мои родители навещают нас по определенным случаям, в основном на праздники или дни рождения, да время от времени заглядывал на ужин брат мужа пока они не разругались несколько месяцев назад.
Стараясь не дышать, вслушиваюсь в пустоту, наполняющую мой дом, и стараюсь понять, является ли это «эй» плодом моего воображения. Потом, качая головой, тянусь за кофе. Как я только могла подумать, что в семь утра кто-то случайно и без предупреждения окажется у моей двери.
Иду на кухню, сажусь за стол и смотрю в окно, поднимающееся от пола до потолка, на редкие деревья, окружающие наш дом.
Весной леса вокруг Стиллуотер-Хиллз полны жизни и по воле матери-природы совершенно преображаются. Они служат заповедником великолепной флоры и фауны: весной первоцветы и монархи, летом золотистые грибы-лисички, осенью сливы и хурма.
Но зимой Зимой этот лес не больше чем гниющее, полумертвое и продуваемое ветром пространство, мешающее, как бельмо на глазу.
Брант говорит, что все обречено на смерть, чтобы рождаться заново, но я позволю себе не согласиться. На этой земле полно роскошных вечнозеленых мест, где ничто не умирает, потому что там без устали сияет солнце.
Поднимаю чашку и делаю глоток.
Эй!
Поспешно ставлю кофе; черная жидкость выплескивается через край.
Эй!
Поспешно ставлю кофе; черная жидкость выплескивается через край.
Теперь раздается стук.
А потом уже отчетливое:
Эй!
Сдерживая дыхание, неслышно подхожу к панели управления системой безопасности в коридоре, жму на кнопку и вывожу на экран изображения с камер, чтобы проверить периметр дома. Гаражная камера показывает пустую подъездную дорожку. Камера, направленная на задний двор с заворачивающим за угол крыльцом, показывает то же самое никого и ничего. Жму на переднее крыльцо и, щурясь, разглядываю две темные фигуры перед парадной дверью. Постепенно изображение фокусируется.
Охнув, хватаюсь липкой от кофе рукой за грудь.
Навожу фокус на лица двух фигур и увеличиваю изображение.
Девчонки.
Две юные девушки с ввалившимися глазами, изможденными лицами и длинными, неопрятными, падающими на плечи волосами. Одна посветлее, другая брюнетка. Картина пугающая и вместе с тем абсолютно реальная. Светленькая повыше, но ненамного; одной рукой она обнимает ту, что пониже.
При таком освещении фокус получается не из лучших, изображение слегка зернистое и запаздывает на пару секунд, но я быстро определяю, что обе дрожат.
По дому эхом несутся три быстрых стука в дверь, и сердце колотится сильнее. Возможно, это уловка. Я слыхала о сомнительных личностях, которые прикидываются то застрявшими автомобилистами, то пострадавшими все для того, чтобы кого-нибудь ограбить. Возле дома, скрываясь от камер, могут прятаться остальные. Они прекрасно знают: чтобы открыть дверь, я должна отключить систему безопасности. Вот тогда они и нападут.
Стараюсь уверить себя, что если что-то произойдет, если эти девушки просто приманка, мне нужно будет только нажать кнопку на клавиатуре двери, и прозвучит сигнал тревоги; полиция приедет меньше чем через десять минут.
Наверху в кабинете Бранта в сейфе хранится оружие. Всего лишь пистолет, такой маленький, что прячется в ладони. Никогда раньше им не пользовалась, но если дойдет до дела, все-таки средство устрашения.
Нам нужна помощь, слышится из-за двери. Пожалуйста
Экран показывает температуру снаружи двадцать три градуса. Значительно ниже точки замерзания.
Как парализованная, смотрю на изображение. Минуту спустя та, что пониже, прижимается головой к плечу спутницы и морщится, словно ей больно.
Светленькая снова стучит, уже сильнее.
Тяжело вздохнув, иду на кухню, беру телефон и набираю 911.
911, что у вас случилось? Диспетчер отвечает после первого же гудка.
Привет, это Николетта Гидеон, говорю я как можно спокойнее. Четыре семь девять, Окид-драйв. У меня две девушки на крыльце просят помощи. Похоже, им нехорошо. Прошу вас, не могли бы вы кого-нибудь направить прямо сейчас?
Да, миссис Гидеон, отвечает женщина. Фоном доносится стук по клавиатуре. У них есть телесные повреждения?
Я Я не знаю. Я не открывала дверь, говорю я, прекрасно понимая, что выставляю напоказ собственную бесхребетность. Я совсем недавно проснулась и услышала, что они там просят помощи. Живу за городом, до ближайшего соседа несколько миль. Еще очень рано, и это так необычно. Мне, наверное, нужно было