Да, можно. Я и сам иногда люблю вседозволенность.
Тогда вам нужно посетить праздник вина.
Она ела очень по-немецки, с серьезным наслаждением и неприкрытой жадностью медленно, но поглощая абсолютно все на тарелке. Когда мне принесли эскарго, она оживилась, как котенок при виде клубка шерсти, и завороженным взглядом смотрела, как я вытаскиваю одну из раковины и кладу в рот.
Was ist das?[24]
Эскарго.
Не отводя глаз, она недоуменно покачала головой.
Улитки, Карин.
Улитки? Schnecken? Вы шутите!
Они очень вкусные. Вы их никогда не пробовали?
Was ist das?[24]
Эскарго.
Не отводя глаз, она недоуменно покачала головой.
Улитки, Карин.
Улитки? Schnecken? Вы шутите!
Они очень вкусные. Вы их никогда не пробовали?
А можно попробовать?
Я высвободил еще одну улитку из раковины и, повернув крошечную двузубую вилочку рукоятью вперед, предложил Карин. Она не стала ее брать, а взяла мою руку, перегнулась через стол и осторожно сняла губами улитку с вилочки:
Ммм! Очень вкусно. Надо было и мне их заказать.
Сейчас закажем.
Она снова небрежно шевельнула пальцами:
Ach, nein. Ein anderes Mal[25]. Главное, что мы оба съели чеснок И она сосредоточенно занялась мойвой.
Потом она еще дважды, кивком и улыбкой, подзывала метрдотеля. К мойве потребовался тонко нарезанный черный хлеб с маслом; а вот с венским шницелем и гарниром из четырех овощей возникли серьезные проблемы.
Тарелка слишком маленькая, вот, видите? Все будет горкой.
Простите, мадам, но у нас это самая большая тарелка.
Тогда принесите мне, пожалуйста, новую тарелку, подогретую, переложите на нее шницель, а блюда с овощами оставьте на столе.
Я представил себе, что сказал бы официант, если бы я обратился к нему с такой просьбой. Метрдотель отдал распоряжение своим помощникам, исполнил все, о чем просила Карин, и через несколько минут вернулся узнать, все ли сделано, как ей угодно. С полным ртом она произнесла «wunderbar»[26], чем несказанно обрадовала метрдотеля.
Сам я есть почти не мог. От волнения желудок скрутило, а я не отрывал от нее глаз, стараясь не упустить ни одного движения, ни единого жеста, смены выражений на лице, так смотрят на радугу или на прыжки форели над речными перекатами. Радуга растает, форель уплывет, и придется идти домой под дождем. Взглянув на мою тарелку почти нетронутые говяжье филе, колбаски, бекон и почки, Карин укоризненно покачала головой:
Алан, мужчины должны хорошо питаться.
Честное слово, я сыт. Мне нравится шампанское. А вам?
Она опустошила свой бокал, и официант немедленно его наполнил.
Ja, sehr[27]. Но от него я напьюсь. Нет, не напьюсь. Как правильно? Опьянею, да? Так можно сказать?
Вам можно. Ну-ну, не сердитесь. Это совершенно нормальное слово. Значит, мы оба опьянеем.
Когда подкатили тележку с десертами, Карин заказала яблочный штрудель. Официант отрезал ей большой кусок. Она взяла кувшинчик со сливками, щедро полила лакомство и спросила:
У вас есть свежий виноград?
Я узнаю, мадам. Наверняка есть.
Карин, а что, яблочный штрудель положено есть с виноградом? Это какой-то местный обычай?
Нет, это из-за косточек, Алан.
Из-за косточек? Насколько мне известно, доктор Джонсон собирал апельсиновые корки, но виноградные косточки ерунда какая-то. Что вы с ними делаете?
Налейте мне шампанского, пожалуйста. До самого верха.
Я с радостью исполнил ее просьбу. Официант принес гроздь винограда, срезал кисточку для Карин. Она сунула в рот две виноградины, обсосала косточки, выложила их на тарелку, потом бросила две косточки в свой бокал, подождала секунд десять и добавила еще две. Через полминуты две первые косточки, облепленные пузырьками, всплыли к верху бокала. Крошечные пузырьки лопались один за другим, косточки вертелись и переворачивались, пока снова не опустились на самое дно, а вторая пара косточек между тем поднялась к поверхности.
А вы знаете такую забаву?
Пары косточек поднимались и опускались в шампанском, как клети крошечных лифтов.
Нет. Где вы этому научились?
В стране лентяев. Так всегда делают, когда пьют зект. Это очень весело.
Когда подали кофе, она откинулась на спинку кушетки, как объевшаяся императрица. Веточка стефанотиса выпала из волос, и Карин положила ее на скатерть. Я наклонился и вдохнул нежный аромат, который смешивался с тонкими резкими нотками желтого шартреза в бокале Карин.
Она сделала глоток, чуть скривилась:
Herb![28]
Так и должно быть.
Ja, gut[29]. Ну вот, я опьянела. Как весело!
Карин, а можно с вами завтра увидеться?
Помолчав, она сказала:
Vielleicht[30], и, смеясь, помотала головой.
Карин, я серьезно. Давайте увидимся? Когда? Хотите, съездим на Хельсингёр, там пообедаем?
Карин, а можно с вами завтра увидеться?
Помолчав, она сказала:
Vielleicht[30], и, смеясь, помотала головой.
Карин, я серьезно. Давайте увидимся? Когда? Хотите, съездим на Хельсингёр, там пообедаем?
Vielleicht.
Nein, kein vielleicht! Bitte[31]
Не дослушав, она произнесла:
Я вам позвоню. Можно?
(А как же Ярл? Ютте? Мой вымышленный коллекционер керамики?)
Да, конечно. В котором часу?
Через полчаса после того, как проснусь. Дайте мне ваш номер телефона.
У выхода из ресторана мы столкнулись с компанией подвыпивших датчан. Один из них, с темно-красной гвоздикой в руках, подошел к нам и почему-то сразу же заговорил со мной по-английски: