Весьма удивлена вашим приглашением, начала беседу дама, будучи любопытнее кошки, я теряюсь в догадках: зачем понадобилась частным сыщикам?
Дегтярев подал ей лист бумаги.
Здесь ксерокопия записки. Похоже
Где вы нашли почтовую карточку? прервала полковника гостья.
Ее хранила умершая Ксения Федоровна Бузурукинская, объяснил Сеня. Вы с ней случайно не знакомы?
Впервые слышу эту фамилию, спокойно отреагировала Эмилия.
Открытка хранилась в шкатулке, подхватила я, там же находились ключи от квартиры на Ломоносовском проспекте, она принадлежала Сталине Константиновне Маратовой. О ней нет никаких сведений, известно лишь, что Маратова прописана по этому адресу. А из открытки понятно, что вы Сталину знали.
Это обман! воскликнула Эмилия. Ложь!
Зачем нам врать? удивился Семен.
Эмилия сделала глубокий вдох.
Она умерла. Покончила с собой.
Гостья открыла сумку, вынула футляр, добыла из него очки и начала протирать их замшевой тряпочкой.
Только не подумайте, что я боюсь мертвецов. Теперь знаю, тело всего лишь временное пристанище для души, которой необходимо избавиться от грехов, чтобы уйти в Царствие Небесное к своему отцу. Много лет я пела на клиросе в хоре. Не раз присутствовала на отпеваниях.
Посетительница посмотрела на Леню.
Вы, наверное, тоже встречались с покойниками?
Случается порой, подтвердил эксперт, который на всех совещаниях предпочитает сидеть молча, пока к нему не обратятся.
Не замечали, что лицо у покойного совсем другое, чем у живого человека? продолжала Эмилия. Самый частый вопрос родственников: «Это наш? Совсем не похож!» Почему так?
Душа отлетела, неожиданно опять заговорил Леонид, только оболочка на земле осталась, и она подлежит утилизации. Нечего рыдать на могиле, водку на поминках жрать. Скорбим и радуемся. Скорбим, потому что временно расстались, радуемся, потому что надеемся на встречу в Царствии Небесном. Наши вопли телу не нужны. А вот душе необходима молитва, сорокоуст, чтение Псалтири.
Я приоткрыла рот. Много лет знаю Леню, но впервые от него подобные речи слышу.
Эмилия вздохнула.
Рада встрече с братом по вере. Вы должны понять, как мне страшно от того, что она покончила с собой. Где сейчас ее душа?
Сталина совершила самоубийство? уточнил полковник.
Гостья молчала.
Вас, наверное, волновала судьба ребенка Маратовой? догадался Сеня.
Эмилия вынула из сумки небольшой флакончик.
Дух силен, тело слабо. Будьте любезны, дайте мне стакан воды. Необходимо принять гомеопатические капли, которые делает прекрасный врач Евгений Изович Нуль.
Смешная фамилия, хихикнул Кузя.
Эмилия взяла из рук Сени бокал, накапала в него прозрачной жидкости, выпила лекарство и посмотрела на Кузю.
У каждого свое понятие о юморе. Один смеется, читая книгу Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», другой хохочет над чужой фамилией. Интеллектуальный уровень у людей разный.
Наш компьютерщик растерялся, Эмилия продолжила:
Нет, суицид совершила другая женщина.
Кто? хором спросили мы с Дегтяревым.
Эмилия поджала губы и не ответила.
Ее звали Туся? уточнила я.
Гостья подняла бровь.
Почему вы так решили?
Открытка, пояснила я, в ней подпись «Туся».
Правда лучше, чем ложь, добавил Леня.
Эмилия опустила голову.
Мои слова про обман относились не к вам. К обстоятельствам, при которых появилась эта открытка. Хорошо. Дайте лист бумаги и ручку, я напишу пару фраз.
Глава тридцать первая
Что скажете о почерке? передав лист Лене, спросила гостья.
Эксперт надел очки.
Я не графолог, дилетант в данной области. Но похоже, что вы автор текста на открытке. Сходство не стопроцентное, однако
Эмилия подняла руку.
Верно. Это я постаралась. Попытаюсь объяснить, что произошло. Моя первая учительница отличалась звериной злобой. Девочку Траубе она ненавидела по нескольким причинам. Фамилию ребенка Раиса Ивановна считала немецкой, а у нее на фронте погиб отец. Отчество Германовна лишь усиливало ненависть. Имя ее тоже бесило. Однажды она не сдержала негодования, влепила мне «два» за диктант, где была всего одна ошибка. Видно, в тот момент преподавательница совсем не владела собой, потому что сделала приписку красными чернилами: «Отродью фашистов следует уважительно относиться к великому языку народа-победителя».
Сильно! воскликнул Сеня.
В школу к директору пришел мой отец, продолжала Эмилия, вызвали Раису Ивановну. Папа спокойно объяснил: «Имя Герман в честь одного из основателей Валаамского монастыря, преподобного Германа, мне дал отец. Он был священником, его убили, когда рушили храм, в котором он служил настоятелем. Дочь я назвал по просьбе бабушки, она обожала писательницу Эмили Бронте, а та, как известно, англичанка. Предок нашей семьи Марк Траубе являлся голландцем, кораблестроителем. Его в Россию привез Петр Первый, когда начал создавать флот. Марк женился на боярыне Кругловой, та родила кучу детей. К немцам мы отношения не имеем. Но! Неужели Раиса Ивановна не понимает, что слова «немец» и «фашист» не синонимы? Знает ли она о судьбе Эрнста Тельмана, одного из главных политических оппонентов Гитлера, который за борьбу против фашизма был расстрелян? Слышала ли она о немцах, которые спасали евреев, боролись против нацизма? Читала ли произведения великих германских писателей, чьи книги жгли во времена третьего рейха на площадях? И может ли учитель издеваться над ученицей? Имеет ли право третировать ребенка? Как в школе относятся к подобному поведению?