О, да торговля. Доктор Либерсон, а с Левантом простите, что перебила! всегда торговали розами, благовониями и тому подобными вещами?
И еще курительным листом. Да, с тех пор как его открыли. Важным поставщиком розового масла и аттара в Средние века была Болгария. Но торговля с ней очень пострадала от Балканских войн и пошлин, которыми Османская империя обложила перевозки через Босфор. Кроме того, у них несколько изменился климат, и тамошние производители больше не могли выращивать лучшие коммерческие сорта. Поэтому рынок сдвинулся на Восток.
Вы не знаете, почему у них сейчас проблемы?
А у них проблемы?
Лира вкратце описала положение, в которое попал отец Мириам, упомянула о невозможности раздобыть сырье для фабрики.
А вот это уже интересно, задумчиво сказала доктор Либерсон. История, как видишь, не заканчивается она продолжается все время, в том числе и в наши дни. Думаю, нынешние проблемы объясняются в основном региональной политикой. Я изучу этот вопрос. Хороших каникул, Лира.
Конец осеннего семестра был традиционно отмечен рядом церемониальных мероприятий своих у каждого колледжа. Святая София в целом не одобряла ритуалов ну, хорошо, если уж вы так настаиваете! и потому ограничилась обычным для таких случаев чуть более сносным ужином для студентов и преподавателей. Иордан, напротив, закатил Пир основателей великолепный и кулинарно избыточный. В юные годы Лира всегда с нетерпением предвкушала Пир основателей не потому, что ее на него приглашали (разумеется, нет), а потому, что это был шанс заработать несколько гиней, полируя серебро. Это само по себе уже стало традицией, и после быстрого ланча с подругами в Святой Софии (Мириам, кажется, заметно повеселела) Лира помчалась в буфетную Иордана, где мистер Коусон, стюард, уже выставил на стол батарею блюд, тарелок, кубков и чаш и к ним большую жестянку «Редверса».
Стюард был старшим из слуг и отвечал за все церемонии колледжа за парадные ужины, серебро и Гостиную со всеми ее сокровищами. Некогда Лира боялась мистера Коусона больше всех в Оксфорде, но в последние годы он вдруг начал проявлять совершенно неожиданную человечность. Она села в торце стола, накрытого грубым зеленым сукном, обмакнула влажную тряпку в полировальный порошок и принялась натирать посуду, пока отражения в серебре не поплыли и не растворились в свете нефтяных ламп.
Хорошая попытка, заметил стюард, поворачивая чашу и придирчиво изучая безупречное сияние.
Сколько это все стоит, мистер Коусон? полюбопытствовала Лира, берясь за самое громадное блюдо фута два в поперечнике, с круглым углублением посередине.
Этому серебру нет цены, отозвался тот. Его невозможно заменить. Сейчас такого не купишь, подобные вещи просто перестали делать. Навык утрачен. Вот этому, он указал на блюдо, над которым трудилась Лира, триста сорок лет, оно толщиной в две гинеи. Никакими деньгами такое не измерить. Вероятно, этот пир последний, где мы его используем, добавил он со вздохом.
Что, правда? Но почему?
Ты же никогда не видела Пир целиком, да? сказал старик. Ужинала в зале и даже за высоким столом, но никогда не оставалась до конца Пира, не так ли?
Ну, меня же не приглашали, кротко заметила Лира. Это было бы неправильно. И в Гостиную меня бы потом тоже не позвали, не говоря уж обо всем прочем.
Гм-м, с непроницаемым лицом протянул мистер Коусон.
Так что, нет, я понятия не имею, зачем нужно это большое блюдо. Трюфели подавать, на десерт?
Попробуй поставь его.
Лира опустила посудину на стол. Она перекатилась на круглом выпуклом донышке, наклонилась и замерла в таком положении.
Неудобное оно какое-то, заметила Лира.
Потому что его не ставят его носят. Это емкость для розовой воды.
Для розовой воды? Лира с новым интересом посмотрела на старика.
Именно. После мяса и перед десертом гостям приносят розовую воду в четырех чашах. Эта самая лучшая. Джентльмены из колледжа и их гости могут смочить пальцы или, если пожелают, салфетку. Но в этом году нам перестали поставлять розовую воду. Хватит только для этого Пира.
А разве нельзя достать еще? Розы-то везде растут. У магистра в саду полно роз! Из них же можно сделать розовую воду Да я бы сама смогла! Вряд ли это так уж трудно.
О, в английской розовой воде недостатка нет, сказал стюард, снимая с полки над дверью тяжеленную бутыль. Но она слишком водянистая. В ней нет тела, субстанции. Самую лучшую привозят из Леванта и даже из более отдаленных мест. Вот, понюхай.
Он вынул пробку. Лира склонилась над бутылью, и на нее пахнуло густым ароматом всех роз, какие цвели в этом мире с начала времен. Нежность и мощь его были столь глубоки, что выходили за пределы сладости и сложности и там, по ту сторону, превращались в нечто ясное, чистое, прекрасное и совершенное в своей простоте. Так мог бы пахнуть сам солнечный свет.
О, сказала она. Теперь я поняла. И это все, что осталось?
Да, последнее, что я сумел достать. Думаю, у мистера Эллиса, казначея в Кардинал-колледже, припрятано несколько бутылок, но он бережет их как зеницу ока. Придется налаживать с ним отношения.
Мистер Коусон всегда говорил так сухо, что трудно было понять шутит он или уже нет. Но история с розовой водой была очень уж интересной.