Абрам таки воспользовался рекомендацией начальника и тихо просидел на лавочке у дома 11 лет, не открывая своих папочек. Зато когда пришли немцы, они первым делом арестовали Брискина и заставили вести учет всех витебских евреев, включая домочадцев и многочисленный скарб.
Шлема этот процесс уже не контролировал, потому что его забрали в концентрационный лагерь, где он вместе с другими ребятами полировал пальчиками стволы пулеметов, голодал и ждал смерти.
К счастью, смерть главного палача пришла раньше шлеминой и истязания прекратились. Всех распустили по домам, если у кого таковые остались, а Абрам Брискин продолжал вести учет возвращающихся евреев. За большие заслуги перед Рейхом, в 1955 году Абраму поручили формировать список экстрадируемых на Мадагаскар, а так же тех, кто оставался в метрополии. Именно последние позволили старому счетоводу поправить пошатнувшееся было финансовое положение и прикупить, по приезду в Антананариву, неплохой дом колониальной постройки и плантацию какао.
К тому времени шлемина мать умерла, и помогать Абраму по хозяйству взялась шлемина сестра Ита. Сам Шлема же интереса к бизнесу не имел, к тому же Терезинское братство, имевшее большое влияние на «Шерут едиот», предложило ему возглавить создаваемую с нуля секретную службу безопасности Мадагаскара «Синай». Название не было вызовом мировому сообществу и, прежде всего немцем, не желавшим возвращения евреев в Палестину, а лишь на поминанием о центре силы еврейского народа. Само название службы должно было сплачивать его сотрудников вокруг идеи паниудаизма.
Собственно, доказывать что-то все равно было некому, кроме небольшого круга посвященных и сотрудников организации ее имени никто не знал. Никаких документов на бланках она не печатала и праздничных транспарантов не шила.
У Синая было несколько задач: наказывать палачей еврейского народа, собирать по миру лучшие наработки в военной науке и технике и содействовать возвращению Палестины. Последнее было, конечно, самой секретной миссией, так как этому противились абсолютно все.
Для решения задачи промышленной разведки Синай использовал оставшихся в Европе немногочисленных евреев, которые, тем не менее, занимали обычно весьма высокие места, где бы они не работали.
Больше всего соплеменников осталось в Советском Союзе, но после перемирия темпы научно-технического прогресса там пошли на спад.
В Европе было всего две страны, которые реально могли что-то дать Синаю для решения его задач: Германия и Великобритания. И если в последней агенты Синая чувствовали себя весьма свободно, то в Третьем Рейхе нужно было действовать лишь в рамках существующих квот на число семей, имеющих право жить и работать в Метрополии а именно 800. Квота вот уже 5 лет не увеличивалась, и внедрить новых лиц можно было только дождавшись полного вымирания семьи, которая такую квоту уже имела. Или же эта семья должна была свою квоту продать и выехать на Мадагаскар.
Цена на квоту достигла неимоверных высот. Те, кто ее продал, мог купить не только виллу и плантацию на Мадагаскаре, но и особняк на Манхэттене. Росту котировок немало способствовал Синай, которому нужно было внедрить своих людей на немецкие предприятия.
Вот и сегодня Шлёма рисовал матримониальные схемы, которые позволили бы сформировать семью нужного состава для последующего распределения его членов между компаниями Юнкерс и Сименс в Гитлерграде. Начальник мадагаскарской спецслужбы даже надеялся задействовать женщин, пристроив их в администрацию Восточных земель. С этим было сложнее, конечно, так как госучреждения продолжали брать евреев на работу с неохотой. Приходилось брать звучные немецкие имена, тогда как фамилии на идише практически не отличались от коренных.
У него было два толковых мальчика, которые прекрасно знали и немецкий, и русский. Но один был из семьи Коганов, а другой из семьи Мейров. В бюджете денег было всего на одну квоту, и то, если она не очень подорожает. Сейчас на продаже висело на Антананаривской бирже три квоты. Самая низкая цена была 27 миллионов рейхсмарок это десять миллионов североамериканских долларов. Здесь нужно было выверить ценность каждого человека. И у Авигдора Мейера и у Мойши Когана были молодые сестры: Ева и Рахиль, обеим по 19 лет. Стало быть можно было и Авигдора женить на Рахиль, и Мойшу на Еве. При этом Рахиль работала полицейской в Анциранане, и ее можно было внедрить, например, в гитлерградское гестапо, а Ева в службе социального учета в Антананариву хороший кандидат на работу в аналогичной службе у гауляйтера.
Перевешивало то, что Соломон Мейер работал до войны у Круппа, а во время войны и сразу после нее на закрытых заводах Сименса. Это давало шанс пристроить его на один из гитлергадских заводов его бывшего работодателя. Нахим Коган же был совсем стар и вряд ли смог бы где-то работать.
В общем, решено, подумал, Шлёма отправляем семью Мейеров, а Мойшу Когана женим на Еве Мейер. Тем более, что у Авигдора есть еще два брата близнеца 15 лет от роду. То есть вполне подрастающие кадры.
Шлёма вытер пот со лба титаническая работа проделана. Он пригласил Авигдора и Мойшу.