Солдаты и офицеры, обвешанные автоматами и пулеметами выпрыгивали из дырки в небольшом холме и тут же распределялись по земле вдоль реки, кто текла за их спиной. Впереди шло сражение. Немцы обстреливали 562 полк, получая взамен шквал огня.
внимание, полк! Обломов уже вылез из подземного хода, в атаку, за Родину! Ураааа!!!!
И 120 красноармейцев, на ходу стреляя из пулеметов бросились на врага.
Но, как только началась атака, немцы выбросили белые флаги и закричали: «Сдаемся! Перемирие!»
даже не повоевали, подумал Обломов и сел на пригорок.
Глава 18
44
За неделю пребывания в Москве, они почти всю ее обошли. Понятно, что почти каждый день проходили какие-то новгородские утренники и вечера: прошли концерты новгородкой самодеятельности в ДК Зуева и ДК Горбунова. Их приглашали выступить перед метростроевцами на Костомаровском, и автозаводчанами на Восточной.
Везде их радушно встречали. Хору подпевали, особенно, когда они начинали петь песни из известных советских фильмов тридцатых годов: «Каким ты был, таким остался», «И в какой стороне я не буду», «А ну-ка песню нам пропой, веселый ветер».
Новгородский фольклор тоже абсолютно ложился на сердце москвичей, многие из которых были деревенских корней.
В ДК Метростроя к Авдотье подошла пожилая женщина и спросила:
ты не Ефросиньи ли Жуковой дочка? Уж больно похожа
Да, бабушка, Вы ее знаете?
Так сестра она моя двоюродная, а ты, стало быть моя племяшка. Я Прасковья Жукова, тетка твоя! Может помнишь? Ты маленькая тогда еще была, за коровой моей бегала.
Ой, тетя Паша, конечно, помню. А как вы? Где?
Так в Москве я, на Метрострое работала, теперича уж на пенсии. Но вот на концерт меня пригласили из профкома.
Так хотелось бы поподробнее поговорить. Может, придете ко мне в гостиницу.
Не, милая. Это ты ко мне приходи. Мы на станции Лось живем. Там городок метростроевский. Квартира у нас отдельная. Познакомишься с братом своим, с семьей егойной.
хорошо, тетя Паш, может завтра вечером и заеду.
хорошо, тетя Паш, может завтра вечером и заеду.
ага, ты на электричке езжай, с Ярославского вокзала. Выйдешь на платформе Лось
тетя Паш, я на машине приеду. Меня привезут. Вы адрес точный только скажите.
станция Лось, Станционная улица дом 5, квартира 2
Хорошо, тетя Паш. Завтра и приеду. Часам к 8 вечера.
буду ждать, приезжай, милая
В этот момент Авдотью позвали на сцену.
А сейчас, дорогие товарищи, говорил ведущий концерта, слово предоставляется бургомистру, а по-нашему, председателю исполкома, города Новгорода Авдотье Кибиной, поприветствуем, товарищи!
Авдотья вышла на сцену под шквал аплодисментов. Что думала она, простая русская женщина, руководившая большим городом, который когда-то был скандинавским, потом ганзейским, потом русским, а теперь немецким, о тех людях, перед которыми она выступала, о своей тете Паше, которую она случайно нашла через 17 лет после разлуки, о будущем своем и своих друзей?
Друзья! начала она свою речь, которой она последние дни заканчивала все концерты Новгородской самодеятельности в Москве, я рада быть на этой сцене и знакомить вас с современной новгородской культурой, которая впитала традиции как русского, так и немецкого народа. Сегодня наш город объединяет людей разных национальностей и традиций, и мы хотим, чтобы из него в СССР приходило только добро. Мы за дружбу между нашими странами, за общее светлое будущее. Новгородцы очень вас любят и приглашают всех вас в гости в наш город.
Фашистка! кто-то громко крикнул с балкона. Зал зашумел. Кто-то возмущался, кто-то свистел, кто-то начал подхватывать это ругательное в Союзе слово.
У Авдотьи перехватило дыхание. Она глотала слезы, но понимала, что обязательно что-то надо сказать, иначе толпа ее просто растерзает, если и не физически, перед сценой тут же выстроился взвод милиции, то морально.
Товарищи! закричала она отчаянным голосом, Германия сейчас другая. Гитлер умер, а вместе с ним исчез и тот фашизм, который убивал моих родителей, который гнал мою тетушку, которую я сегодня встретила в Москве, с насиженных мест. Я сама натерпелась горя в той войне.
Но сейчас все по-другому. Мы за мир. И я здесь сегодня, чтобы поддержать наше посольство в его мирных переговорах
Немецкая подстилка! опять закричали из зала
Убирайся к своему Борману, фашистская шлюха!
Тут уже Авдотья не выдержала и упала в обморок.
45
Она открыла глаза, и поняла, что лежит на большой кровати, обложенная пуховыми подушками и накрытая таким же одеялом.
Где я, подумала Авдотья и предприняла попытку встать на ноги, но слабость не дала ей даже приподняться.
Милая, тебе надо еще лежать к ее ложу подошел Клаус, я принесу тебе что-нибудь покушать.
Клаус, милый, я сейчас встану. Лучше скажи, что со мной стряслось. Я почти ничего не помню.
Меня, к сожалению, там не было, на том концерте. Говорят, ты упала в обморок после чьей-то хулиганской выходки. Насколько я знаю, милиция уже разбирается. Клаус позвонил в колокольчик, представляешь, тут нет электрических звонков, для вызова прислуги пользуются старыми колокольчиками.
Это же прекрасно, когда есть что-то доисторическое, древнее и доброе.