Зачем? выдохнул я.
Я проклята, со мной говорило дерево: сухое, ломкое. Должно быть, в прошлом рождении я совершила непростительный грех. Монашество единственный способ искупления былых прегрешений. Завтра я уйду в храм святого Иссэна, отдамся его воле. Не надо меня уговаривать, Рэйден-сан, я не переменю своего решения.
От ее слов у меня помутился рассудок. Сорвав с оленьих рогов амулет от злых духов, я накинул его на шею Теруко. Девушка не сопротивлялась. Горькая улыбка мерцала на ее губах. Я помнил этот амулет не именно этот, но такой же. Когда в моей семье стряслось внезапное фуккацу, отец повесил его над маминой постелью, желая прогнать духов тревоги и помрачения рассудка.
Амулет не помог тогда, не помог и сейчас.
Спасибо, Рэйден-сан. Это пустая трата времени, но все равно спасибо.
Теруко, прекрати! Почему ты не хочешь замуж?
Потому что я проклята.
Ты чувствуешь вину передо мной? Перед моей семьей? со стороны могло показаться, что я отвергнутый жених. Вот, уговариваю строптивую невесту. Мой отец давно простил тебя за то злосчастное фуккацу! Я тоже простил тебя, я желаю тебе счастья
Я проклята.
Да нет же! Все прошло, все забыто!
Ничего не прошло, Рэйден-сан. Хорошо, что вы пришли, я очень рада вам. Это знак судьбы. Он подсказывает, что мое решение правильное. Знаете, я хотела увидеться с вами. Прежде чем принять монашество и оставить мир страстей, я хотела рассказать вам обо всем. Но отец запретил.
Почему?
Он уверен, что если я расскажу вам о том, что случилось со мной, вы прикажете арестовать всех нас. «Нас осудят, кричал он. Отправят на остров Девяти Смертей, мы все умрем там от голода и лишений! Я, ты, Йори твой язык погубит всех!»
Осудят? Отправят на остров? За что?
За сокрытие фуккацу.
Но дело давно закрыто!
Присядьте, Рэйден-сан. Это долгая история. Хотите чаю?
Такой Теруко я не знал. Я, живой, говорил с мертвой.
2. Дочь аптекаря и гейша
С гейшей Акеми, известной в городе как Зимняя Хризантема, Теруко сошлась накоротке вскоре после злополучного фуккацу, случившегося с Торюмоном Хидео и его матерью. «Белая гейша», из тех, кто развлекает мужчин песнями, танцами и музыкой, но не раздвигает для них ноги, Акеми не делала постельного исключения даже для своих покровителей, официально взявших Зимнюю Хризантему на содержание двух местных чиновников высокого ранга и правительственного инспектора из столицы, который приехал в Акаяму по служебной надобности, но задержался в городе сверх всяких ожиданий.
Гейши разбираются в снадобьях. Раздраженного гостя надо успокоить, сонливого пробудить. Один чай, заваренный особым способом, рождает на устах улыбку. Другой укрощает буйный нрав. Третий в самом бесчувственном сердце пробуждает любовь к нежным звукам цитры. Случается, из чайного домика гейши, насладившись изысканным обществом и приятной беседой, гость собирается к проституткам-юдзё, но по возрасту или природной лени мало способен к любовным подвигам. В этом случае напиток, предложенный гейшей вроде Акеми, вернет ему весь пыл молодости на короткое, но вполне достаточное время.
Где снадобья, там и аптека.
Приходя к Судзуми за компонентами для своих волшебных чаев, многие из которых она смешивала сама, Акеми задерживалась надолго. Сидела на заднем дворе, обмахивалась веером, болтала с Теруко. Смеялась, когда девушка завидовала жизни Зимней Хризантемы.
«О, дитя! Дочь аптекаря? Да это рай! Знаешь ли ты, что это такое быть ученицей гейши?»
Теруко в ответ восхищенно цокала языком. Ей виделись дорогие кимоно и заколки из нефрита. Ее осаждали толпы покровителей, а она выбирала самых богатых и, разумеется, самых красивых.
«Прелестно! А теперь послушай меня. Ученица гейши? Это кимоно, которые ты донашиваешь за старшими. Ежедневное услужение, покорность и расторопность. Пальцы стерты струнами сямисена. Легкие измучены флейтой. Плечи гудят от барабанов. Ноги болят от танцев. Спина от поклонов. Ты не можешь заснуть. К утру ты должна выучить всю поэзию, какая только существует от сотворения мира. Праздник «потери девственности». Каллиграфия, живопись, составление букетов. Искусство непринужденной беседы, когда у тебя болит голова. Шесть видов чайной церемонии. Двадцать видов сезонных празднеств. Сто способов украсить прическу заколкой из нефрита. И горе тебе, если ты ошибешься в девяносто восьмом! Бездарных учениц продают в веселые кварталы.»
В глазах Акеми плясали веселые искорки капли росы на лепестках.
Теруко смеялась в ответ. Ничего смешного в словах гейши не было, но слушая Акеми, хотелось смеяться, не вдумываясь в смысл сказанного. Это отец, думала Теруко. Конечно же, это все отец. Это он научил Зимнюю Хризантему так говорить. Боится, что я захочу стать ученицей гейши.
В глазах Акеми плясали веселые искорки капли росы на лепестках.
Теруко смеялась в ответ. Ничего смешного в словах гейши не было, но слушая Акеми, хотелось смеяться, не вдумываясь в смысл сказанного. Это отец, думала Теруко. Конечно же, это все отец. Это он научил Зимнюю Хризантему так говорить. Боится, что я захочу стать ученицей гейши.
Дочь аптекаря не знала, что уже стара для того, чтобы выпить со «старшей сестрой» три глотка саке из трех чашек, дав клятвы заботы и послушания. На путь искусницы[31] встают раньше, с самого детства. Теруко не знала, а Акеми не разочаровывала ее.