Наконец-то появляются врачи «Скорой». Мужчина в белом халате расталкивает толпу, наклоняется к телу.
Что с ним случилось?
Захрипел, посинел, упал. Вот, делаю массаж сердца и искусственное дыхание.
Все правильно, продолжай.
Достает стетоскоп. Пока я делаю искусственное дыхание, расстегивает рубашку Аджубея, слушает сердце. Набирает в шприц с большой иглой прозрачную жидкость из ампулы. Колет прямо в сердце. Адреналин? Сотрудники дружно вздыхают.
Забираем!
В кабинет вносят носилки, перекладывают на них редактора. Тому явно стало получше, кожа немного порозовела, и задышал уже сам. Спустя минуту Аджубей открыл глаза, обвел нас всех мутным взором.
Несем!
Санитары подхватили носилки, двинулись к двери.
Подождите просипел редактор, цепляясь рукой за стул.
Больной, не мешайте! Вас нужно срочно везти в больницу, вот, пока разжуйте аспирин.
Врач кладет в рот Аджубею таблетку. Тот ее выплевывает:
Русин! Спаси Никиту. Он через четыре часа вылетает в Свердловск на встречу с немцами. Они сейчас, а не потом его уронят. Вешали лапшу Лене
Все вопросительно смотрят на меня, а я чувствую, как ноги подгибаются. Что значит «сейчас»?!
Так! Уносим, командует врач. У больного бред, такое бывает при гипоксии. Глотайте быстро аспирин, он кровь разжижает.
В рот Аджубея отправляется новая таблетка, редактор отцепляется от стула, и его наконец уносят. Сотрудники все еще стоят в шоке. Я тоже в ауте. Совсем не так я себе представлял развитие событий. В голове набатом начинает бить СЛОВО. Ну, здравствуйте, высшие силы, очнулись!
Никита это Хрущев? первым соображает Седов.
Откуда я знаю? Забираю «Филипс» со стола, иду к выходу. Надо спешить.
Русин, ты куда?!
Родину спасать
До Лубянки, вернее до площади Дзержинского, дошел пешком. Благо идти не так далеко мимо Дома Союзов и Большого театра, всего минут двадцать. Пока шел быстрым шагом по утренней Москве судорожно размышлял. Если у Шелепина с Семичастным есть свой человек в охране первого секретаря ЦК и он может пронести, например, взрывчатку с таймером на борт самолета, то что заговорщикам действительно мешает убить Хрущева прямо сегодня? Обещание Брежневу? Ерунда! Скажут, что в последний момент переиграли. Слишком велик риск провала, если дожидаться поездки в Чехословакию.
Смотрю на часы. Сейчас восемь тридцать утра. Если Аджубей прав, то Никита улетает в Свердловск в полдень. Скорее всего, из Внуково-2. СЛОВО в голове согласно бьется. Да понял я, что надо спешить! Прибавляю шагу, вскоре перехожу на бег и притормаживаю только на Лубянке, перед входом в Большой дом. С проходной звоню по номеру, что мне дал Мезенцев, и, на мою удачу, отвечает Литвинов:
Привет, Алексей! Что случилось?
Срочно нужен Степан Денисович!
Он сейчас на совещании.
Андрей, оформи мне пропуск и спустись за мной. МНЕ ОЧЕНЬ НУЖЕН МЕЗЕНЦЕВ! СРОЧНО!
В трубке повисло молчание. Ну же Ты же мне должен!
Хорошо, я все сделаю.
Не прошло и десяти минут, как хмурый Литвинов действительно за мной пришел. Провел меня сквозь придирчивую охрану, поднялись на этаж, где теперь обитает генерал. Мезенцев уже явно вырос в иерархии КГБ. Большая приемная, много народу. Впрочем, в прошлый раз я был на Лубянке в воскресенье, так что сравнивать трудно. Смотрю на часы уже около девяти. Время поджимает!
Что случилось-то? Литвинов выводит меня назад в коридор. На тебе лица нет. Опять с диссидентами подрался?
Если бы
Имей в виду, Степан Денисович на тебя очень зол. Ходят слухи, Литвинов понижает голос, на тебя Второе управление дело завело. Подробностей пока не знаю.
Теперь уже плевать. Я тру покрасневшие глаза. Ночью практически не спал. Сначала еще раз, тайком на кухне, прослушивал пленку. Потом меня мучила и пытала обеспокоенная Вика, которая проснулась и не обнаружила меня в кровати. Тут ее предчувствие снова сработало. Я же только отмалчивался. Не хватало еще и ее втягивать в это дерьмо.
Стоим, молчим. Ждем Мезенцева.
А вот и Степан Денисович.
По коридору и правда идет мрачный Мезенцев. Генерал осунулся, на лице прибавилось морщин.
Русин? Что ты тут делаешь?
Дело жизни и смерти.
Я делаю глубокий вдох, стараюсь успокоиться. Надеюсь, генерала удар не хватит они тут тренированные. Мезенцев внимательно на меня смотрит, открывает дверь.
Ну, пошли.
Товарищи, генерал обращается к присутствующим. Прошу прощения, срочное дело. Андрей, принимай звонки.
Мы входим в большой кабинет с длинным столом для совещаний. Книжные шкафы пусты, и вообще в помещении ощущается дух переезда. На полу коробки с документами, на стенах заметны следы от висевших там ранее картин.
Взял пока Литвинова к себе адъютантом. Прежний с язвой в больницу слег. Генерал усаживается за рабочий стол, кивает на «Филипс». Ну давай уже, включай.
Догадливый. Я тяжело сглатываю.
Был у Брежнева дома, он мемуары хочет написать про свое фронтовое прошлое.
Мезенцев насмешливо хмыкает.
И вот что случайно попало на пленку. Я жму кнопку воспроизведения. А Хрущев сегодня в полдень летит в Свердловск.
Генерал слушает молча. Не ругается, ничего не спрашивает. Взгляд застыл, рука с силой сминает так и не зажженную сигарету. Запись заканчивается, я выключаю «Филипс». Мезенцев бросает быстрый взгляд на наручные часы.