Ей хотелось спросить у него, когда они смогут увидеться снова, но она остановилась – она и так слишком вольно ведет себя сегодня – и потому не задала ему этого вопроса, а он не решился сказать что-то сам. – Тогда до свидания, – сказала Саманта. – Спасибо вам за… – За что? За то, что обнял ее? И поцеловал? Я рада, что вы приехали в Лондон.
– И я тоже очень рад, – сказал маркиз. – До свидания.
Он подождал, пока она войдет в зал. Саманта спешила к мистеру Хэнкоку, чтобы извиниться перед ним. Она чувствовала себя гораздо лучше, тяжесть и страх пропали. Единственно, что ее теперь беспокоило, – когда же она снова увидит мистера Узйда? И увидит ли вообще?
Как все это удивительно, думала Саманта. Неужели и правда он только что был здесь? И она гуляла с ним по саду, они разговаривали? И он обнял ее и поцеловал, и ей от этого стало хорошо и спокойно? Неужели все это случилось на самом деле?
При мысли о том, что она может никогда больше не увидеть его, сердце ее тревожно сжалось.
Она вошла в залу, и первым, кого она увидела, был Лайонел, граф Рашфорд. Он смотрел на нее с другой стороны комнаты восторженным жадным взглядом.
Саманта пожалела, что не ушла с мистером Уэйдом. Куда бы он ее ни повел, хоть на край света! Ее снова охватил страх.
Глава 9
Путь до дома был не близкий, особенно для того, кто не мог ходить быстро. К ночи похолодало, и было очень темно. В такое позднее время идти но лондонским улицам одному, и притом без оружия, было небезопасно.
Но маркиз не чувствовал холода и не замечал темноты. Он вошел в дом, отдал дворецкому плащ, шляпу и перчатки, поднялся к себе в комнату, отослал слугу, растянулся на постели, даже не сняв с себя фрак, и уставился на полосатый шелковый балдахин.
Он верил и не верил, что все это действительно было. По дороге домой он старался ни о чем не думать и не вспоминать. Он боялся думать. Боялся ущипнуть себя – вдруг он очнется и все развеется как сон.
И все же то одна, то другая картина всплывали в его воображении.
Ее лицо, просиявшее от радости, когда она увидела его. В этом не было сомнения.
Ее слова – несомненно, искренние, – что она счастлива видеть его.
Ее предложение выйти в сад, хотя, как потом выяснилось, она обещала следующий танец какому-то своему знакомому. Она так обрадовалась, увидев его, Хартли, что совершенно забыла о своем обещании.
Ностальгия, с которой она говорила о Хаймуре. Вот тут ему надо остановиться и не думать больше, потому что, если он и дальше будет вызывать в памяти картины их встречи, все исчезнет, и он поймет, что это лишь игра его воображения. Глупые фантазии. Такое не могло произойти в реальности.
Но не всегда можно остановить мысли усилием воли. Они тут, с ним, – реальные воспоминания о том, что случилось в его реальной жизни.
Она шагнула в его объятия, сама обняла его и положила голову ему на плечо.
Боже! О Боже, все это и вправду случилось! Он чувствовал ее рядом с собой. Чувствовал ее теплое, мягкое тело, его плавные изгибы. Чувствовал ее руки, крепко обвившие его талию, ее локоны, мягкой, густой волной прильнувшие к его щеке. Он вдыхал запах ее волос и тонкий, едва уловимый аромат фиалок – на этот ее фиалковый аромат он обратил внимание еще в Хаймуре.
А потом… Боже мой, потом!..
Потом она подняла голову и посмотрела на него с такой теплотой и любовью, и он поверил, что это любовь. Подтверждением тому было его собственное чувство – он знал, что оно отражается в его глазах.
«Поцелуйте меня!» Маркиз закрыл глаза, снова вслушиваясь в ее шепот. Желание, страстное желание звучало в ее голосе. Желание было в се глазах.
И он поцеловал ее, а она вернула ему поцелуй, припав к его рту теплыми раскрытыми губами. Она мягко и нежно поцеловала его. Его сердце, его плоть почувствовали эту нежность, хотя он и не сразу определил это словами.
Она по нему скучала! Она сказала об этом раньше, до того, как они поцеловались.